— Сегодня последняя пятница месяца, — напоминает он, словно я этого не знаю.
— Помню. Я написала тебе, что принесу деньги завтра.
— Почему ты решила, что я буду делать тебе поблажки? Правила для всех одни, Цыпа, — он протягивает руку, положив свою лапу мне на коленку. — Но я пересмотрю их, если ты устала от них.
— Я принесу тебе деньги завтра, — цежу сквозь зубы, сдерживая себя от того, чтобы скинуть его лапу с моей коленки.
— Конечно принесешь. Только не забудь добавить двадцать процентов. Это мне за потраченное время, пока я терпеливо ждал тебя здесь, — он довольно скалиться, когда я обращаю на него внимание, буквально вытаращившись.
— Мы договорились на сотку! — во мне закипает ярость.
— Мы договорились на последнюю пятницу каждого месяца, — напоминает мне Егор.
Я тяжело дышу, буквально багровея от невыносимой злости. Мало того, что каждые три месяца он увеличивает сумму на десять процентов, а иногда и вовсе не последовательно, так ещё и издевается!
— Если такие условия, почему молчал целую неделю? У меня нет столько денег!
— Это бизнес, Цыпа, — Егор тянет свою лапу выше, заставляя платье раскрыть мою ногу. — М-м-м… Возможно, я бы дал тебе шанс, будь ты немного сговорчивее… — не выдерживаю и шлепаю его по наглой руке.
— Будет тебе двадцать процентов. Завтра, — цежу я сквозь зубы, вцепившись в дверную ручку, пытаясь вылезти из машины. Дверца оказалась заблокирована. — Выпусти меня.
Егорчик тяжело выдыхает.
— И как только Марат с тобой справлялся? — непонимающе спрашивает он, а меня кидает в ледяную дрожь только от упоминания этого имени. Я взволнованно поворачиваюсь к Егору, тревожно глядя в его глаза. Он продолжает меня раздражать, но меня едва не выворачивает наизнанку от первобытного страха быть пойманной. — Расслабься. Ты сама знаешь, что не сдам тебя. Слишком ты… Дорогая девочка, Цыпа, — он касается моих волос, заправляя прядь за ухо.
— Если сдашь меня, можешь попрощаться со своими яйцами, Егорчик. Меня он, конечно, потреплет, а тебя прикончит.
Он смотрит в мои глаза, и, наверное, видит чистейшую правду. Кто, как не я, знаю суть Марата — человека, который голыми руками выпотрошит человека и ничего человеческого в нём не ёкнет. Егор неохотно отстраняется, сверкнув недовольным взглядом.
— Проваливай из моей тачки, сука, — рявкает он, и следом щелкает замок.
— Не скучай, Егорчик, — прощаюсь я, вылезая из машины, которая в следующий момент с визгом срывается и исчезает за поворотом.
В руках звонит телефон. Такси — подано.
Дорогие читатели! Если вам нравится эта книга, пожалуйста, поддержите меня звёздочками! Это абсолютно бесплатно: D Вам — не сложно, а мне — приятно!
Глава 3. Охота
Тимур:
Она не ожидала, что сегодня я задеру её узкое платье до талии и посажу на стол переговоров. Да, девочка явно насторожилась смене моего настроения, когда я, без лишних слов, нарушил наш утренний ритуал. Она искусно смотрит на меня, закусывая пухлую губу, когда я стаскиваю с неё белье. Не сопротивляется, будто ждала сегодня именно этого — меня, взбешенного и желающего натянуть её на свой член.
Вывела. Она меня вывела из себя всего за несколько минут, и я, как мальчишка, срываюсь на другой. Аня едва сдерживает стон, когда мой член оказывается в ней. Девочка так спонтанно не привыкла, сжавшись, удивленно заглянув в мои глаза. В них до сих пор пылает ярость, бурлящая и кровожадная. Она требует возмездия!
Жаль только, что вместо наивной практикантки, которая по одному моему кивку опускается на колени или разводит ноги — не эта взбалмошная стерва с дерзким языком.
Я с усилием воли заставляю себя сдерживаться: не прикладывать силу, не вколачивается в девичье лоно, не позволять себе распускать руки на нежном, почти невинном теле. Аня — здесь не причем, сегодня она действительно работает только для сброса моего животного напряжения, до которого довела меня Виктория. И у меня действительно получается взять себя в руки, представляя, как именно я трахну Мурку: возьму её за шкирку и вставлю по самые яйца, чтобы не смела больше так со мной разговаривать!
Аня тянется к моим губам, но они до сих пор горят по другой женщине, которая была сегодня так ко мне близко и в тот же момент слишком далеко. Я не позволяю Ане к себе прикоснуться, сжав её затылок, прижав к своему плечу. Она тихонько стонет, шепчет какую-то банальную ерунду, а я смотрю на дверь своего кабинета, вспоминая, как припирал к ней Викторию…