— Я тебя ждала, — продолжаю говорить.
— Надумала себе, что до тебя тот странный мужик домогаться будет…
— Владимир Константинович, — алеет Ватрушкина.
— Мы книгу обсуждали, Владимир Константинович, — оправдывает Эми, но препод, усмехнувшись, закрывает дверь ключом и уходит вперёд по коридору. Никак не прокомментировав то, что в лужу я села конкретно.
А мне же ещё у него зачёты и экзамены сдавать.
— Ёпрст. Чего не предупредила?
— Я его сама не заметила. Так тихо вышел из кабинета. Ведь специально дверь закрыла, чтобы… — девушка осекается, а потом невозмутимо улыбнувшись:
— Пойдём на пару? Заболтаемся и придётся опять бежать.
— Да! Пошли, конечно, — сунув руки в карманы бомбера и поникнув от того, что несправедливо обвинила преподавателя, иду за соседкой. Но неожиданно пальцы что-то нащупывают.
Достаю это "что-то".
Оказывается в кармане Романова помимо телефона, остался ещё и клочок бумаги, на краю которого, что-то было написано.
Развернулась ак и продолжая идти за Эми, но на неё уже смотреть перестала.
Сейчас всё внимание привлекла записка.
Как смогла расправила.
«18.00. Приходишь один. Ис не нужен.»
Хмурюсь, но мы с Эми, она сосредоточенно о чем-то всё размышляла, дошли(метр остался)до аудитории, в которой матмоделирование.
Рядом с кабинетом и правда была наша группа. Поэтому лихорадочно смяла листок, сунула его обратно в карман. И сделала вид, что ничем таким не занимаюсь. В чужие послания нос не сую. И вообще — само олицетворение пай-девочки.
Подумаю о записке позже. Сейчас — не время, успокаиваю интерес, очень не вовремя вылезший из комы.
Романов стоит у окна, отдельно от группы, галдящей так громко, что моментально начинает болеть голова. Рядом с мажором — Исаев (пока шли, спросила у Эми как дружбана Р.Р звать-величать, поэтому и знаю точно).
Они что-то тихо обсуждают, но когда подходим мы, разговор смолкает. А потом они почти одновременно достают телефоны и залипают в них.
Приподнимаю брови от необъяснимого поведения, но всё-таки стараюсь не слишком глазеть на парочку чудил.
Ещё не приведи господь, подумают, что я в кого-то из них влюбилась.
Хотя какое тебе дело до чужого мнения, Маркова?!
Опять начинается?!
— Ев, — окликает Эми громко.
— А? Что?
Король обращает на слишком громкий выкрик внимание. Но такое…мимолетное. Поднял голову от айфона, посмотрел на меня и обратно уткнулся.
— Я тебя спрашивала ручка нужна. Но ты не реагировала, — удивляется ватрушка.
— А. Да. Давай. Спасибо, — неловко забираю эрик-шмерик.
И тут звонок, дверь в аудиторию как в триллере сама открылась.
— Заходите, — крикнул женский голос из глубин.
— Не обращай внимания Ольга Александрова просто…
— Долбанутая, — «мило» охарактеризовывает проходящая мимо нас блондинка.
— Воронцова! — возмущенно пыхтит ёжиком соседка.
Но девица уже мотнув хвостом, проходит мимо нас и скрывается в кабинете, никак на праведный гнев не отреагировав.
В коридоре теперь — я, Ватрушкина, Исаев, который Макс, и Романов(куда ж без него).
— Эми, ты иди. Мне спросить кое-что надо…
— У Ро… — девчонка не договаривает, опасливо косится в сторону окна. Я понимаю её и так, поэтому киваю.
— Но…но, — моментально занервничала она.
— Да-а ничего не будет, — пожимаю плечами, явно переоценивая себя.
— Иди. Пара слов и я снова с тобой.
Ватрушка неуверенно кивает, покрепче перехватив рюкзак, направляется ко входу.
Я подхожу к Романову, который опять нежно…ладно, просто что-то тихо говорил другу. Воспользовавшись тем, что все ушли. И всё же чуток времени до начала, пока студенты разместятся по местам, есть.
— Ты там не нужен. Он сказал… — мажор замолкает на самом интересном.
Заметил, ибо, что подошла я. Но не сам, благодаря дружбану, что указал ему глазами за его же спину.
— Ромашкина! — хмыкает мажор, ещё до того, как резко крутанувшись, понимает, кто перед ним тут встал.
— Ага. Я! В общем, куртку когда тебе отдать? Можешь до завтра подождать? Я постираю и верну до начала первой пары.
— А когда можешь? — иронично усмехается гад, пропустив вторую часть повествования. Самую важную.
— А когда надо? — не тушуюсь.
— Сейчас!
— Сейчас — не могу.
— А потом не надо.
— Слушай, хватит быть скотиной, — краем глаза видя, что Эми уже зашла. И, если промедлить дольше, опять придётся оправдываться. Теперь перед акулой какой-то.
А я с рыбами никогда говорить не умела. Не находим общий язык, как бы не пытались.
— После пары тогда верну, — пытаюсь найти наилучший для себя вариант.
— Сама сказала: «после пары». Я тебя за язык не дёргал.
Себя бы дёрнул за кое-что. Зря только подошла. Надо было делать вид, что я — ни я, и хата не моя.
— Ладно, — зло выдыхаю и, наконец, могу с чистой совестью зайти в аудиторию.
Но за секунду до этого, ушки на макушке ловят очередной престранный диалог:
— Так поступая, не победишь.
— Да-а знаю, — тяжело вздыхает Романов.
— Но удержаться не можешь? — глумливо уточняет Исаев.
— Не-а.
9
— Ну, что? — шепчет Эми.
— Что «что»? — всё обдумывая разговор друзей, вошедших в кабинет и спокойно уместившись на первых партах. Прямо перед глазами статной красивой преподши.
Раз она сидела на месте препода, делаем логичный вывод — им она и является. А не сбежавшей актрисой, из фильмов, с цензом восемнадцать плюс.
Но всё же сомнения были.
Как ректор и позволяет ей носить такую откровенную блузу, алую помаду, чулки, юбку в облипку.
Реально же наряд девочки по вызо….
— Ев! — дёргает за локоть ватрушка.
— А? — шепчу, прекратив смотреть на «акулу», что-то вещающую на своём акульем.
Ладно-ладно, на самом деле, всего-то тему рассказывала. Но я тему эту хорошо знала, поэтому могла себе позволить попрыгать на облачке, на котором почему-то Романов сидел. И злобно хохотал.
— Что ты у него спрашивала то?
— У кого?
Предмет разговора, нашего девчачьего, повернулся ко мне и слегка погипнотизировал глазами. Токма из-за этого мозг разжижился, и я совершенно перестала воспринимать слова Эми.
А вот когда Романов усмехнувшись чему-то, отвернулся обратно, сразу озарение наступило.
— А ты про этого. Я спрашивала насчёт бомбера…
— Можете рассказать тему лучше, новенькая? — смотрит поверх очков акула, подплыв ближе некуда.
Я когда её перед собой увидала, аж икнула от испуга, вызвав этим ржач всей группы.
Не смеялся лишь Романов и Исаев.
Они, как мне показалось, на меня даже с некой жалость смотрели. А вот Холодкова, которая себе не изменила, и приперлась на пару, опоздав минуты на две, наоборот со злорадством
— Если вам в тягость. Могу, конечно, рассказать, — пожимаю плечами, вызвав своим высказыванием "ох-ах" группы. И открытый, в форме буквы "о", рот акулы.
Офигела от наглости некоторых.
— Прошу, — даёт мел Ольга как-то там её.
Явно уверенная на, что я не рискну. И, под густо подведённым взглядом, стушуюсь, да пойду на попятный.
Но тему, правда, хорошо знала. Т выступать на публике мне никогда страшно не было.
Чего бы не рискнуть?!
Встала. Плечи расправила. И в бой.
— Присаживайтесь, — указываю на своё место преподше.
Уже у доски поняла, что совершила ошибку.
Блин. Прости ватрушка. Я не хотела. Повернувшись, извиняющее смотрю на соседку, побледневшую, как мел, в моей руке.
Но надо писать, рассказывать тему неучам. Глубокий вдох. Понеслось…
Тишина такая, что можно её ножом нарезать и раздавать всем желающим.