— Ну, колдобины, — нисколько не обижаюсь в том, что уличили в тупосте.
Смотрю просто на передние парты, голодной волчицей, соблюдающей диету из-за своего волчары.
Романов, чтоб черти его под зад пнули, опять где-то шляндается.
Так. Стопусики, притормаживаю и в реале.
Эми тока рада. Встала и ловит приход. Веселится девчонка от души, немного в моменте походя на эпилептика. Но не это важно.
Важно, что не вразумила я.
Какое мне дело до Романова?
Никакого.
Значит, надо попросить лист, ручку у пришедшей в себя Эми, да вперёд, хрустеть гранит науки.
Но учёба не шла.
Что мне делать? Красивенько вывожу на листочке, который таки удалось выпросить.
Бурчала при этом Эми не по-детски, пришлось пообещать, что куплю ей новую тетрадку, взамен старой «испорченной».
Идти к ней, идти к нему, или идти нах*р? Продолжаю портить листок.
Уф, как тяжело. С одной стороны, отец и его птица-говорун. С другой — победа в споре.
Разница между обедом и маскарадной вечеринкой — полчаса.
За десять минут поесть не успеем явно. За двадцать тоже. Да и за тридцать.
То есть шанс, что уложусь нулевой. Значит, придётся что-то придумывать. Хоть головой в стену и в трампункт за справкой для «отмазывания».
А Холодцовой пофигу в каком виде я к ней явлюсь. Тем более вечеринка маскарадная. Как разница, если я буду с кровавой повязкой на башке щеголять?!
Звонок спугнул подкрадывающуюся со спины истерику. И дал чуток выдохнуть из-за смены деятельности.
— Так что делать будешь, Ев? — пока я для вида и, чтобы не обижать Эми, аккуратно складываю листок.
Выкину потом. Ладно, бы на нём дельные идеи были, но на нём сплошная истерия.
— К выходу топать, — кладу в карман бумажку, которой можно лишь подтереть…неважно.
— Я про вечеринку. Пойдёшь? — складывая пожитки в рюкзак, поясняет девушка.
— Придётся. Не стану ведь дёргать Романова за косичку. Да и не прокатит. Только, если оторвать, что неминуемо приведёт к смерти. Моей. А покуда горгоне не отомщу, ласты склеивать точно не желаю, поэтому не вариант.
— Почему за косичку? — Ватрушкина пунцовая полностью, но силы уточнить в себе находит.
— Я другие способы не знаю, — безмятежно развожу руками.
— В садике, если мальчику девочка нравится, он её за косичку дёргает, — серьёзно развиваю глупость свою дурачливую.
— А-а-а, — понятливо тянет Эми.
Смешок скрываю за кашлем. Наивная душа.
16
— Ев, давай я с тобой пойду?
— Куда?
Сосредоточенно заказываю такси.
Выходит так себе.
Время ожидания у всех — минимум сорок минут. Непозволительно много.
Грустно поправляю футболочку.
Придётся в ней бежать к метро. Может выйду на какой станции, там добегу до первого магазина, куплю куртку.
Блина. Ну, куда мажоры проклятые куртку дели?
Гады. Как есть гады.
И я хороша — возомнила себя великой манипуляторшей.
Плевать с высокой колокольни Марку на то, что я могу в ледыху превратиться. Ни звоночка, ни смсочки.
— На вечеринку к Илоне, — используя застёжку-зиппер по полной, скромно уточняет Эми.
— Ватруш, не обижайся… Нет. Я далеко уже не невинная, во всех смыслах, девчонка, за себя постоять могу. В отличие от тебя.
— Я тоже смогу, — упрямо вздёргивает подбородок сдобная прелесть.
— Эми, правда, без обид, — продолжаю искать такси.
— Вечеринка горгоны — не место для таких девочек, как ты. Наверняка ещё и… — прикусываю язык.
— Что «ещё»? — беспечно выдыхает Ватрушкина.
Раздумываю, что именно сказать, чтобы не оставить психологическую травму соседке.
— В общем, твоя ватрушка бананов не видала.
— Какая ватрушка?
Глазами указываю, что имею ввиду.
Эми загорается любимым помидорным. Я улыбаюсь.
После того д*рьма, что со мной творилось, эта святая простота, как луч света, пробивающейся в сточную канаву.
— Ты про это. Но всё же…
— Хочешь сказать, не права? — продолжаю оформлять заказ.
— Права. Но, Ев, я не настолько наивная. Вдвоём будет безопаснее.
— Эми, в каком месте «безопаснее»? Не понимаешь, что я буду за тобой хвостом ходить, бдеть, чтобы ничего не случилось, — повышаю голос.
Но не из-за прилипчивости Ватрушкиной.
Во всём гадское приложение виновато.
Подбирает машину так тягомотно, что я не успею до встречи с горгоной, даже переодеться.
Поеду в футболке Герца и в штанах, слава богу, своих.
Но шмыганье носом, тушит раздражение лучше ушата холодной воды.
— Прости, Ев. Я не хотела тебя разозлить.
— Ты не виновата.
Эми вытирая нос, вымученно улыбается.
— Я не из-за тебя сопли мажу, — жёстко говорит про себя.
— Я понимаю, что ты обо мне заботишься. На себя злюсь, что такая никчёмная, — бормочет, оправдываясь.
— Ты не никчёмная, — встав, хватаю её за плечи, чтобы чётко поняла — я не издеваюсь и не пытаюсь её приободрить.
Говорю искренне.
— И я на тебя правда сорвалась. Просто забыла, что ты — не мои бывшие «подружки». Те могли легко не заметить, что я растроенна, разозленна или чем-то огорченна. Всегда прикалывались, что у меня пмс. Ты же всё близко к сердцу принимаешь.
С каждым моим словом Эми поникает.
— Что?
— Говорю же, никчёмная, — ошеломляет выводом.
— Тебе не нужна такая подруга. У тебя вон какие были.
— Какие?
— Клёвые. Под стать тебе. Я же до двадцать двух остаюсь невинной. Убожище.
— Эми, слушай. Ты — не как они. Это правда. Ты намного лучше. Прекрати развозить нюни. И про невинность замолчи. Было бы лучше, если бы тебя попользовал, а потом… — замолкаю.
— Ев, с тобой так…построили? — аккуратно пытается вытянуть большее девушка.
Качаю головой. Лучше не знать ей события, при которых я лишилась д*вств*нности.
— Не. Мой первый раз был классный. Пошли, — перевожу тему.
— Куда?
— Ты же на метро?
Эми кивает.
— Мне на него тоже надо.
— А тебе в какую сторону? — морщусь от холода, но адрес отца называю.
— Мне в противоположную, — грустнеет Ватрушкина.
— Ой.
— Что? — не понимаю её реакцию.
На плечи падает мягкое "облако". Слегка приседаю от неожиданности.
— Подвезти, новенькая? — предлагает Романов, вальяжно обойдя и встав сбоку.
Просовываю руки в пуховик. Жутко дорогой, новый, бирка висит, и женский.
— Ты у кого пуховик украл, иуда?
— Это, так понимаю, вместо "спасибо"? — глумливо скалится.
— Ев, — прерывает гляделки Эми.
— Да? — поворачиваюсь к ней, прекратив смотреть на наглеца, демонстративно засунувшего ладони в карманы строгих брюк, чтобы…что?
Показать напускной пофигизм?
— Я пойду. Ты езжай с ним, — шепчет на ухо, под изломленную бровину Романова.
— А ты?
Прикрываю ладонью наши лица. Кто знает нехристя. Вдруг и по губам читать умеет.
— Тебе надо налаживать с ним контакт. Мне — учиться. Займёмся важным.
— Может…
— Если что, пиши, — не даёт договорить девчонка.
— Пока, — «отлетает» она от меня мячиком.
— Постой, ватруш, — роняю, но соседка махнув на прощанье, убегает, только шапка с помпоном трясётся. И вот она, и её хозяйка быстро скрываются за поворотом.
Стою дура дурой, не знаю бежать за ними, али нет?!
Но его голос мешает сердцу биться нормально. Мысли о Ватрушкиной уносит продувным ветром.
— Забавная. Подруга твоя?
— Ёбан…
В последний момент хладнокровно топлю матюк, вспомнив, что хорошие девоньки не матерятся.
— Зачем подкрадываешься, нехристь? — упираюсь рукой в грудь сильную, мускулистую…