Рабочий день начался в семь часов с недавно овдовевшим пожарным. Чувство бессмысленности жизни ежедневно вызывало у него мысли о самоубийстве.
В восемь часов я принял ветерана «Бури в пустыне», он все еще боролся с демонами, которых привез домой с войны. Его направила ко мне знакомый психотерапевт Адель Файнелли, и я надеялся, что в конце концов смогу ему помочь. Однако это была кризисная стадия лечения, и пока рано судить, найдем ли мы общий язык.
Затем пришла женщина — послеродовая депрессия вызвала у нее сильные противоречивые чувства к шестимесячной дочери. Мы обсудили ее малышку и даже поговорили о моем отношении — всего с минуту — к переходу Дэймиена в частную школу. Как и в полицейской работе, в беседах с пациентами я действовал нешаблонно. Моей задачей было разговаривать с людьми, и я почти всегда импровизировал.
Я устроил себе получасовой перерыв, во время которого связался с Бри, потом снова посмотрел новости по компьютеру. По-прежнему ничего нового — никаких нападений, никаких объяснений убийства Тэсс Ольсен.
Последним утренним пациентом была студентка-юристка из Джорджтаунского университета, ее мизофобия[7] стала до того сильной, что она принялась каждую ночь сжигать свое белье.
Хорошее утро. Странным образом удовлетворительное. И сравнительно безопасное — во всяком случае, для меня.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
В час дня у меня был очередной прием, а пока я перекусывал булочкой без масла в своем кабинете. И тут позвонила Бри:
— Мы увеличила некоторые кадры с пленок. Скажи, Алекс, что думаешь вот о чем. На лбу убийцы есть шрам. В форме полумесяца. Отчетливо видный.
Немного подумав, я ответил:
— Возможно, у него была травма головы. Я говорю наугад, но, может, у него повреждены лобные доли мозга. Люди с такими повреждениями нередко обладают скверным характером и неконтролируемой импульсивностью.
— Спасибо, док. Хорошо, что ты у меня в группе.
Я в группе? С каких это пор? Соглашался я на это?
Как будто бы нет.
После обеда и очень приятного разговора с Бри о расследовании убийства я принял последнюю в тот день и любимую клиентку, женщину тридцати пяти лет по имени Сэнди Куинлен.
Сэнди недавно переехала в округ Колумбия из маленького городка в северном Мичигане неподалеку от Канады. Стала работать учительницей в старой части города на юго-востоке, что сразу же расположило меня к ней.
К сожалению, Сэнди была очень недовольна собой.
— Держу пари, у вас десяток таких клиенток, как я. Одиноких унылых незамужних женщин в большом скверном городе.
— Уверяю тебя, нет. — Я сказал ей правду, есть у меня такая ужасная привычка. — Ты у меня единственная УНЖ в БСГ.
Сэнди поняла шутку, улыбнулась и продолжила:
— В общем, это просто… вызывает жалость. Почти все женщины, которых я знаю, ищут одно и то же.
— Счастья?
— Я собиралась сказать — мужчину. Или, возможно, женщину. Предмет любви.
Я определенно видел в Сэнди иную личность, чем она в себе. Сэнди вжилась в стереотипный образ неустроенной женщины и скрывала приятную внешность под очками в черной оправе и темной мешковатой одеждой. Но когда освоилась со мной, она становилась все более привлекательной, интересной и, при желании, остроумной. Сэнди чрезвычайно заботилась о своих учениках. Часто и очень тепло говорила о них. Никакой реальной психической двойственности я у нее не обнаружил.
— Кажется, ты не из тех женщин, которые должны вызывать жалость. Извини, это просто мое личное мнение.
— А какие чувства должна вызывать женщина, если ее лучший друг — психотерапевт. — И она застенчиво рассмеялась.
Моим чисто человеческим побуждением было обнять ее, но как врач я не мог этого сделать. А еще я хотел добиться, чтобы в наших отношениях все было ясно. Возможно, тон Сэнди и ее выжидающий взгляд ничего не означали. Но все означает что-нибудь — во всяком случае, я читал об этом во множестве толстых книг, которые штудируют в Джорджтаунском университете и Университете Джона Гопкинса.
С Сэнди требовалось быть осторожным. Собеседование прошло нормально, и, когда она ушла, я был свободен. Или нет? Была у меня вторая работа, за которую требовалось приниматься?
Когда я спускался по лестнице, зазвонил мой сотовый телефон. Номер был незнакомым.
Я поднес телефон к уху.
— Я звоню по просьбе Кайла Крейга, — послышался мужской голос, звучавший крайне слабо. — Кайл сейчас не может подойти к телефону… так как находится в одиночном заключении в Колорадо. Но хочет, чтобы вы знали — он ежедневно думает о вас и запланировал для вас сюрприз. Жуткий сюрприз, прямо в Вашингтоне. Имейте в виду, Кайл всегда осуществляет свои планы. Да, еще Кайл хочет, чтобы вы знали — он четыре года не видел солнца, поэтому стал более сильным и ловким в своих делах.