Время, которое она украла у меня. У меня и у моих детей, как я понимаю.
Волосы на пуговице-заклепке закрутились неспроста.
Алёна, конечно, была в шоке, когда я огорошил ее заявлением о новом статусе.
- Серьёзно, Лавров? Или прикалываешься?
- Я много прикалываюсь, Алёнушка, а?
- Ну, вообще-то да! – ухмыляется, выгибая бровь.
- Да. Но не над такими вещами. Волосы для ДНК экспертизы подойдут, не в курсе? – смотрю на невесту, потирая бороду.
- Вроде подойдут, но… я не уверена. Могу узнать. – Алёна пожимает плечами и тянется к телефону.
- Узнай, пожалуйста. Это срочно. А я пока пойду, посмотрю, что там с нашими путевками.
- Надеюсь, свадьбу отменять не будем? – хмыкает, с усмешкой глядя на меня.
- То есть наличие двух спиногрызок тебя не смущает?
- Учитывая то, что они назвали меня ведьмой? – она откровенно ржет, закатывая свои потрясающие глазки с веерами накладных ресниц. – Нет уж, Лавров, ты мой крест, и мне его нести. Понял? Так что… Иди, выясняй, что со свадебным путешествием, а я пока пойду волью в себя порцию кофеина и найду тебе лабораторию для анализов.
Алёна резко поворачивается, идет по торговому центру призывно виляя бедрами, заставляя всех без исключения посетителей, носителей игрек хромосомы выгибать шейные позвонки.
Ох уж эта Алёнка, Алёнушка…
Могла бы пойти со мной. Избавила бы меня от этого искушения.
Вот же, ешки-матрешки, зачем я это делаю?
И получаю… ох ты ж…коленом, почти в то самое…
Ну, котёна!
- С ума сошла? – сгибаюсь пополам, но больше играю в боль, хочу «купить» эту глупышку.
- Пусти! И не лезь ко мне! Я же… я… объедок, так? Что же ты, Лавр, ты же брезгуешь?
- Дурочка. – резко поднимаюсь, на этот раз прижав ее так, чтобы блокировать любую попытку дотянуться до моих «фаберже». – я же не виноват в том, что ты стала такой…
- Какой? – подбородок дрожит, в глазах наливается влага, эх, котёна, котёна…
А действительно, какой она стала? И какой была?
Девчонкой была совсем. Чёрт возьми, ей ведь всего восемнадцать было! Всего!
А мне тридцатник. Как раз после днюхи моей с ней и познакомились. Я с хорошего похмелья был.
Как сейчас помню эти глазенки испуганные, распахнутые, то как дрожала, на меня глядя. Боялась.
И сейчас боится.
- Зачем ты так со мной, а, котёна? Я же любил тебя.
- Ты? Ты… ты вообще не знаешь, что такое любовь! Ты не умеешь любить! Ты…
- Я, я, я… считаешь, я один во всем виноват, да?
- Я не просила тебя в тюрьму садиться! И убивать никого не просила, и вообще…
- Убивать? Ты что? Ты с ума сошла, котён? Я никого не убивал!
Ладно, не в тот раз. Она знала, что были в моей биографии моменты. Сотрудник службы безопасности, бывший десантник, я должен быть готов ко всему, и я был готов.
Но не в тот раз. Не в той голимой подставе!
- Ты…- снова дрожащие губы, и слеза, повисшая на реснице, - мне все равно. Ты… пусти! Забирай свои документы и… езжай в свое свадебное путешествие! И не трогай меня больше!
- Не трогать, да, котён? Совсем?
Сам не понимаю, что делаю, но… ее просьба не трогать словно срывает предохранители. Глаза котёнка становятся еще больше, она закусывает губу, слезы текут по щекам, всхлипывает, и… сама тянется ко мне. Тянется, я чувствую. И я тянусь, снова к этим сладким губам.
Целую глубоко, основательно, не пропуская ни миллиметра, ласкаю, углубляя поцелуй. И чувствую, как котеночек мой расслабляется, становится податливым, тает в руках моих. И я таю.
С ума схожу.
Ешки-матрешки… зачем тебе все это, Лавр? Зачем…
И сам отвечаю на вопрос – затем! Затем, что эта женщина – моя! И…
И не только женщина моя. Дети ее мои.
Эти забавные дикарки, принцессы ураганные – точно мои. К бабке гадалке не ходи.
Анализ я, конечно, сделаю, но тут и без анализов.
- Никит… не надо… пожалуйста, остановись. – трясется, шепчет как в бреду сама наталкиваясь на меня.
Остановись! Нет уж, милая, сначала я доведу дело до конца. Чтобы ты вспомнила, что потеряла, а потом… потом поговорим!
- Ник… - вскрикивает, взлетая, а потом обмякая в моих руках
Целую ее, ощущая себя просто всемогущим, прижимаюсь лбом к ее лбу, дышу тяжело, словно это не она, а я сейчас в эти мгновения испытал самые волшебные чувства. Закрываю глаза, стараясь унять напряжение, разрывающее все внутри.
Моя девочка, моя котёна.
Нет, Лавр, не твоя. Совсем не твоя. Котёна замужем. Котёна, возможно и мужем вот так же сладко… а может и не только с ним, раз так легко сдалась мне.
Резко отстраняюсь от неё, смотрю, не понимая, почему вдруг меня охватывает такой гнев.