«Наша крепость», — поправляюсь поспешно. Никому не позволю навредить моим жене и дочкам.
Перед глазами тут же появляется расплывшееся в улыбке лицо тещи. Или кем она там мне приходится?
«Тоже мама. Только Лерина», — размышляю я дорогой.
— А помнишь, как тетя Роза нас ругала, когда мы в лес пошли за земляникой?
— Ага, — киваю я, улыбаясь. — Да она просто ангел… была, — добавляю с горечью. — Сколько нам тогда исполнилось? Пять или шесть?
— Вот и я о том же. Это ж надо додуматься, удрать из детского сада и пойти в лес!
— Я бы сдох, если б мои красавицы такое откололи, — выдыхаю я чистосердечное.
— Ты, я смотрю, образцовымпапашей заделался, — усмехается Дан. — Выиграешь приз «Отец года».
— Почему, собственно, года? — хмыкаю я самодовольно. — На всю жизнь!
— Ты же обещал матери, что никогда не женишься и детей не заведешь, — фыркает Богдан.
— Наврал, ваша честь, — усмехаюсь горестно и добавляю со вздохом: — Они теперь там и видят нас.
Поднимаю палец вверх и чувствую, как захлестывает острая боль утраты.
Стискиваю зубы, смаргиваю подкатившие слезы. Сжав руль покрепче, вспоминаю родителей.
Будто снова вижу их наяву. Молодых, красивых, счастливых.
Если вдуматься, люди прожили вместе больше сорока лет. Не изменяли друг другу. Как попугаи-неразлучники, были зациклены друг на друге. Жили, строили, не замечая людской зависти и козней.
«Мне бы так!» — думаю мечтательно. И сам себя ловлю на странной мысли.
Любви не существует? Правда, Фей?
3. Мы вместе?
Лера
Сжав губы, смотрю в окно, как муж с Даном усаживаются в Крузер.
«Мне велел оставаться дома и спать, а сам поехал с Даном. Получается, его выбрал. Не меня!» — с головой захлестывает обида. И жгучая ревность. А плечи опускаются от отчаяния.
Муж выбрал не меня.
Я привычная к такому повороту. Но сейчас нестерпимо больно. Все-таки надеялась, что в собственной семье я у мужа на первом месте.
Нет, я, конечно, все понимаю! Они — друзья с детства. И Богдан хорошо знал Розалию Тимофеевну. А я даже не была с ней знакома.
Но мне хотелось быть рядом. Как там в старых брачных клятвах: «В горе и в радости». Осекаюсь, вспоминая наше «волшебное» бракосочетание. Какие клятвы и церемонии? Морозов поступил так, как ему взбрело в голову.
А теперь отверг.
Где-то внизу хлопает калитка, а затем входная дверь.
— Лера! — негромко зовет Надежда.
На ватных ногах спускаюсь вниз.
— Давай чаю попьем, — предлагаю ей.
— Не хочу, — мотает она головой. Отряхнув клеенчатый плащик, вешает его на дверь в кладовку. — Я дома поела, — добавляет, будто оправдываясь, и замечает печально: — Ужасная новость.
— Ты уже знаешь? — охаю я в изумлении.
— Шанск — город маленький, — усмехается Надя, обувая пушистые тапки. И поясняет, как маленькой: — Дан с дороги написал.
— А-а, — тяну я, заходя на кухню. На автомате открываю холодильник. Выуживаю оттуда вчерашние пироженки, сыр, мясную нарезку.
— Посиди со мной, — прошу я Надежду. — Малышки спят. Кормить их нескоро.
— Хорошо, — вздыхает она и, усевшись за стол, жалобно тянет: — Рано ушла тетя Роза. Могла еще пожить. На девчонок полюбоваться…
— Да, конечно, — соглашаюсь я на автомате. Смотрю на еду, расставленную на столе, и кусок не лезет. От волнения сводит внутренности в тугой узел, а горло запечатывает ком, сотканный из обиды, ревности и отчаяния.
Мне бы сейчас к Тимофею. Обнять его. Сжать ладонь. Просто быть рядом. Но он решил иначе.
Дрожащими руками кладу ломтик запеченного мяса на кусок ржаного хлеба. Наливаю чай из пузатого чайника. И с ужасом смотрю на еду.
— Не могу есть, — честно признаюсь я Надежде.
— Давай, — кивает она на мою тарелку. — Тебе надо девчонок кормить.
— Тяжело, — вздыхаю я невольно.
— Тиме сейчас тяжелее, — понимает мое признание по-своему Надежда. — Ты должна его поддержать, Лера.
«Я не нужна ему!» — хочется закричать.
«Одна поездка — еще не повод», — напоминает здравый смысл.
Откусив бутерброд, жую на автомате. Даже вкуса еды не чувствую.
— Надо, значит надо, — кисло улыбаюсь я Надежде. И осекаюсь, когда в коридоре приглушенно звякает домофон.
— Ешь, я открою, — подскакивает она с места. С кем-то переговаривается негромко. Открывает калитку.
«Как у себя дома», — думаю раздраженно. И выглянув в окно, замечаю, как по дорожке спешат расстроенные соседи.
Вот только сейчас не хватало наплыва скорбящих знакомых!