— И не болит! — активно подтверждает ее слова брат.
— Ну уж нет! — грозно смотрю на своих детей. Если на них так вообще можно смотреть любящей матери. — Раздеваемся, разуваемся и ко мне! — командую. — Живо! — обвожу малышню строгим взглядом.
Те обречённо переглядываются друг с другом, тяжко вздыхают и идут делать то, что я им сказала. Понимают, выбора нет.
Давно не видела, чтобы мои дети так тщательно мыли руки. Они минут пять старательно намыливать свои ладошки, потом ещё минуты три смывают пену. Я жду. В данном случае терпение лишним не будет.
Они что-то натворили. И только спокойным доверительным разговором я смогу понять не только последствия, но и разобраться в причине. Докопаться до сути сейчас важнее всего!
— Идите сюда, — протягиваю им руки. Детки стоят на пороге комнаты, мнутся.
— Мамочка, я кушать хочу, — жалостливо произносит Дима.
— И я! — кивает Полина. — Очень сильно!
— Угу, — подтверждает ее брат. — Очень! — говорит с выражением.
Ох, артисты!
— Идите-ка сюда! — продолжаю настаивать. Не свожу с них строгого взгляда.
Дети ещё несколько секунд стоят молча. Я жду.
— Сначала осмотр, потом еда! — заявляю безапелляционным тоном.
Они ещё раз переглядываются. Алина кивает, Дима делает шаг вперёд.
Сын подходит ко мне первым, за ним следом идёт его сестра. Оба нерешительны и очень переживают.
— Можно? — тактично спрашиваю, дотрагиваясь до футболки с длинным рукавом. — Ты ведь понимаешь, что мне нужно тебя осмотреть, — заглядываю в глаза сына. Он взволнован.
— Понимаю, — произносит с поникшими плечами. — Смотри, — хитринка в глазах.
Поднимаю футболку, присматриваюсь. На животике сыпь. Раздеваю сына до пояса, то же самое проделываю с дочкой. Смотрю на них очень пристально. Изо всех сил стараюсь не засмеяться. Облегчение затапливает с головой.
Медсестра в детском саду была права. Мои дети покрыты сыпью. Только вот сыпь эта не настоящая, а нарисованная! И как так медработник этого не поняла?
1.4
— Что это такое? — поочередно смотрю в глаза своих детей.
Смех рвется наружу. Кусаю изнутри губы, сдерживаю улыбку. В конце концов, подобные выходки нельзя поощрять!
Стараюсь сильно на детей не давить. Они явно не просто так себя изрисовали. У каждой шалости есть свой подтекст.
— Сыпь, — дружно пожимают плечами.
— Угу, — киваю. — Только вот эта сыпь не настоящая, а игрушечная, — констатирую факт. — Вы понимаете, что очень сильно меня испугали? Что я отправилась с работы, все бросила и прибежала к вам? Понимаете это? — заглядываю в глаза детей. Они стыдливо опускают их в пол.
Мне хочется ругаться. Смех перешёл в стадию раздражения. Я безумно устала и уже не представляю, как тащить все одной. Слишком много проблем навалилось… Слишком… Боюсь, что не осилю их все разгрести.
— Мамочка, мы не хотели, — шмыгает носом Алина.
— Нам было очень обидно, — поддакивает сестре Дима.
— У всех завтра на праздник придут папы, — продолжает дочка.
— Только у нас с Алиной папы нет! — топает ногой сын. — У всех есть папы! У всех! —говорит, не пряча своего горя, в глазах стоят слезы. — Одни мы… Беспапные!
Слова детей острыми иглами врезаются в сердце. Оно обливается кровью за них.
— Хорошие мои, — шепчу, раскрываю руки, желая обнять их. — Идите ко мне. Я вас очень люблю!
Дети подходят ближе ко мне, мы крепко обнимаем друг друга. Я глажу своих малышей по голове, целую, шепчу им всякие нежности. Пытаюсь успокоить огорченные детские души. Алина и Дима не виноваты, что отец не участвует в их жизни. Что он не знает о существовании своих детей. Мы оказались ему не нужны. Ни я, ни дочка, ни сын. Никто. У него иное мировоззрение. Совершенно другой взгляд на этот мир.
Я должна была догадаться об этом всем раньше. Я должна была узнать о его заскоках ещё до свадьбы, разорвать отношения и убежать! Но молодость, чувства и неимоверная тяга друг к другу принесла свои плоды.
Мы любили друг друга. Сильно. Беззаветно. Безбашенно! Он стал всем для меня! Но увы… Взрослая жизнь вносит свои коррективы. И родня моего уже бывшего мужа меня, мягко говоря, не приняла.
Они долго и упорно настаивали на нашем разводе, грозились лишить Рафаэля всего! Семьи, бизнеса, поддержки, связей… И ведь сделали бы это! Я уверена!
Так. Все! Хватит жалеть себя! И уж тем более печалиться о нем! Шакиров оставил меня ни с чем! Отправил на аборт, а когда я отказалась, сказал, чтобы я отдала детей в детский дом.
— Юля! Ты красивая женщина! Ты будешь счастлива! — воспоминания прорываются сквозь толстый пласт самообороны. Причиняют дикую боль. — Эти дети будут бракованные! У нас с тобой разная кровь! Избавься от них! Как угодно! Аборт, детский дом! — горящие глаза, взгляд, пробирающий до дрожи, и дыра вместо сердца внутри моей души. — Живи счастливо! Живи спокойно! И рожай уже от подходящего тебе русского мужика!