После фламенко гитару Пираты взял Рубироза. Он начал играть «Ла вие ен росе». Дейвид Наивен вскочил с места, предложив стулья только что вошедшим сестрам Кеннеди. За соседним столом вместе с кучей молодых людей от кинобизнеса и несколькими репортерами из «Пари матч» сидела Брижит Бардо.
Интересно, поедут ли они на ее виллу в Сен-Тропезе или проведут всю ночь в Монте-Карло?
Бразильский юноша красавец в белой рубашке с расстегнутым воротом, под которым виднелось множество золотых цепочек, предложил переместиться в ночной клуб «Пирата» через дорогу от ресторана. Он танцевал ча-ча-ча и румбу как бог. Схватив Энн за руку, он увлек ее вверх по ступенькам в дискотеку.
Там звучала мелодия «В полуночный час» Вилсона Пикетта, и Энн сразу же закружилась в танце, партнеры у нее менялись, музыка тоже, и на какое-то время это избавило ее от плохого настроения.
Когда же наконец она села на банкетку и заказала мятный ликер со льдом, она поняла, что и танцы не помогли решить ее проблемы. Да, этим летом ей совершенно очевидно чего-то не хватало. Ривьера потеряла для нее свою магию. Теплый воздух был таким же благоуханным, так же громко стрекотали цикады, а великолепные мужчины все так же разгуливали в сопровождении эскортов потрясающих красавиц — самых обворожительных женщин Европы. Но на этот раз в отличие от прошлых лет на Энн не действовала романтика всего этого великолепия.
«Кажется, я начинаю стареть, — удрученно подумала Энн. — Мой энтузиазм тает. Я слишком долго бродяжничала. Что же будет со мной?»
Она много и напряженно работала в последние годы, готовя к выходу очередную книгу и три самые свои большие выставки. Она получала удовольствие от работы, при этом никогда не отказывая себе в развлечениях. Но почему же ей не было весело во время этой поездки? Она обычно меняла темп и график своей жизни с легкостью хамелеона, меняющего свой цвет. И Энн знала, что в этом заключалась одна из причин того, что она так любила путешествовать; в каждой новой культуре, в каждом новом городе звучали мотивы, под которые надо было подстроить свою душу. Так куда же пропала эта ее тяга к разнообразию жизни?
Ее мысли снова и снова возвращались к Зальцбургу. До этого мгновения Энн не позволяла себе признаться в причинах, но вдруг в ее мозгу вспыхнула словно молния и закружилась строка из романтического стихотворения Ламартина: «Когда тебе кого-то не хватает, весь мир становится пустым». Она постаралась выбросить из головы образ этого высокого стройного человека, излучавшего уверенность и жизненную силу дикого животного. Черты его лица были безупречны, будто их высек прекрасный скульптур, черные волосы зачесаны назад, а широкие плечи предлагали защиту и пристанище. Его большие красивые глаза смотрели на нее с загадочной настойчивостью, а в уголках его решительного рта играла лучезарная улыбка.
Сердце Энн заколотилось чаще, и она продолжала думать о том несостоявшемся развлечении, которое казалось опасным и непредсказуемым. Человек, образ которого она оживила сейчас в своем воображении, смотрел на нее необъяснимым, странным, очень внимательным взглядом, неизменно нежным и мягким, хотя на прочих людей он смотрел иронично.
Ей вспомнились обрывки их нескончаемых разговоров о современной архитектуре, индейцах Южной Америки, о мире кино, великих мореплавателях, о музыке эпохи барокко, о мадам Блаватской. Как ей хотелось продолжить их!
Красивая брюнетка протиснулась между стульев и уселась на свободное место справа от Энн. Задержав взгляд на декольте Энн, она как бы невзначай опустила руку под стол и положила ее на внутреннюю часть бедра Энн. Женщина с жаром заговорила, какие удивительные трактовки имеет слово «плоть». При этом ее глаза были широко открыты, а слова бессвязны. Ее речь прерывалась глупым хихиканьем, а рука продолжала поглаживать Энн.
«Нет, это не по мне», — подумала Энн. Затем она освободилась от лаек своей поклонницы, взяла сумочку и попрощалась с хозяином вечера Руби. Сев в «альфа-ромео», она по горному серпантину поехала обратно в Антиб. На панели авто высветились цифры — два часа. Если поторопиться, то можно успеть позвонить Джейн домой. Она как раз будет завтракать.
Джейн была ранней пташкой; Энн вспомнила, что, когда они жили в одной комнате в общежитии колледжа, Джейн вставала ни свет ни заря, чтобы побегать босиком по росе, и по газону перед общежитием в предрассветной дымке носилась мерцающая тень, напоминающая Айседору Дункан. Энн улыбнулась при этом воспоминании.
Вернувшись в Антиб на роскошную средиземноморскую виллу друзей своих родителей, у которых она гостила, Энн взлетела по лестнице в свою спальню и бросилась на кровать. Она набрала номер Джейн. Знакомый низкий голос тотчас ответил ей, и Энн без паузы стала делиться с подругой теми чувствами и мыслями, которые в последние дни не давали ей покоя.
— Кажется, я влюбилась, — сболтнула она, глуповато засмеявшись и машинально рисуя русалку в блокноте, лежащем перед телефоном.
— Не верю своим ушам! — в удивлении воскликнула Джейн. — Кажется, боги снова решили посетить грешную планету Земля. И кто же этот счастливчик?
Надеюсь, он сможет хотя бы ненадолго заставить тебя побыть рядом с нами, простыми смертными? — В ее словах чувствовалось искреннее волнение.
— Ты его знаешь — Декстер Портино. Помнишь?
Несколько месяцев назад ты познакомила меня с ним в Палм-Бич. — Энн вытянула телефонный шнур насколько могла и достала свой несессер от Вуттона.
В ответ последовало молчание. Энн заговорила вновь слегка капризным тоном:
— Ну ты же сама говорила, что он мечта любой женщины, или что-то в этом роде. Вспомни. В тот вечер, когда твоя мать давала прием.
— Я помню, — отозвалась Джейн, лениво вытянувшись в кровати, снимая с себя одежду, надетую до телефонного звонка. — Просто я не думала, что ты относишься к этим любым женщинам. По-моему, Декстер тебе не подходит — тебе же никогда не нравились бизнесмены. Но его темные романтические глаза… поспешила добавить Джейн, чувствуя, что подруге нужно поделиться с кем-то своими переживаниями, иначе она не позвонила бы в такую рань. — Что ж, а теперь рассказывай мне все пикантные подробности. Начнем с главного: он хорош в постели?
— Ну, я не знаю. В этом-то и проблема, — поколебавшись, начала Энн. Сама не могу понять. Мне кажется, я ему нравлюсь, во всяком случае, я чувствую, что он неравнодушен ко мне, ну, понимаешь…
А потом ничего не происходит.
— Что значит «ничего не происходит»? — засмеялась Джейн. — Что такое «ничего»? У него не встает?
Он импотент? А может, он голубой?
Она стянула с себя остатки одежды, потягиваясь и изгибаясь, словно кошка.
— Я сейчас принимаю воздушную ванну, — пояснила она Энн. — Тебе тоже советую, это очень полезно. Минимум двадцать минут каждый день. Но продолжай, расскажи об этом загадочном сеньоре Портино. Если не считать его пассивного члена, что еще? — Джейн рассмеялась своей шутке.
Энн тоже засмеялась. Ее подруга была такой шалуньей, что было просто невозможно не развеселиться. Она поправила подушки под своей спиной и продолжила:
— Вообще-то это довольно странно, но я постоянно всюду сталкиваюсь с ним. Он приехал на выставку в Институт искусств в Чикаго в прошлом январе с красивой девушкой, похожей на Одри Хепберн. Он купил две мои работы, которые мне самой казались несколько сладковатыми, и подошел посоветоваться, в какие рамы их лучше поместить и где это можно сделать. Затем через несколько недель я снова столкнулась с ним в отеле «Палас» в Гштаде, когда играла в триктрак с греческим судовладельцем. — Энн потянулась за стаканом минеральной воды и продолжила:
— Кстати, я встретила там того шаха, и он пригласил меня в Тегеран на празднование самого большого религиозного праздника, которое состоится в следующем месяце. Может быть, мне удастся отведать знаменитой золотой икры, которая подается только во дворце шаха?