Мы простояли так почти десять минут. Аббамонте просматривал закладные с огрызком карандаша в руке, а Очкарик нервно расхаживал из стороны в сторону. Один раз, ни с того ни с сего, Очкарик хихикнул. По тому, как огрызок карандаша замер в руке Аббамонте, можно было догадаться, что тот услышал этот смешок. Очкарик сразу сделался серьезным, даже перестал ходить.
— Эрик, — наконец изрек Аббамонте, постукивая по столу огрызком карандаша, — все свидетельствует о том, что ты задолжал мне шесть тысяч пятьсот зелененьких.
У Нелса Торгесена перехватило дыхание.
— Я никогда не предполагал...
— Ты шутишь? — перебил его Аббамонте. — С тех пор как Майк занял твое место, ты только и делал, что предполагал.
Майк Сэнд засмеялся. Этот беззаботный смех должен был означать, что ему нравится, как управляется с делами его правая рука. Но этот смех прозвучал так, словно Сэнд задыхался и пытался подавить рыдания; он выглядел как человек, узнавший, что у него неоперабельный рак.
— Я их отработаю, — искренне пообещал Эрик. — Я уже начал их отрабатывать.
— Да, работничек из тебя еще тот, — саркастически заметил Аббамонте. — Зачем ты приволок сюда этих людей? Ты же знаешь, что, не спросив моего разрешения, ты не имеешь права кого-либо сюда приводить.
— Драм вынюхивал что-то в доме моего отца. Он...
— А твой старикан заигрывал с Таунсендом Хольтом и Весельчаком Джеком Рейгеном. Это ни для кого не новость.
— Конечно, мистер Аббамонте. Драм шнырял поблизости, когда был обнаружен труп.
Аббамонте стиснул зубы.
— Какой еще труп, мальчик мой?
— Хольта. Ему нанесли удар по голове во Фронт-Ройале. Смертельный.
Аббамонте отодвинулся от стола и тяжело поднялся. Стол зашатался, и закладные полетели на пол. Морти стал подбирать их, ползая на коленях.
— Ладно, — сказал Аббамонте. — Ладно, черт с ним, с Хольтом. Никто о нем плакать не станет.
Майк Сэнд улыбнулся:
— Нам следует это отпраздновать, Абба. Он был в лагере противников. Мы же знаем: стоит дать комиссии малейший повод, и стая акул немедленно набросится на нас. Такое случалось и раньше. Посмотрите на Нелса.
— Смотри на него сам, — сказал Аббамонте. — Меня от него тошнит. Ему бы успокоиться, когда ты занял его место, Майк. Я всегда это тебе говорил. Так нет! Хочешь знать, что происходит за твоей спиной? Торгесен, Хольт и Рейген объединились. Они задумали тебя скинуть.
— Я знаю, — нетерпеливо сказал Майк Сэнд. — Но теперь все иначе. Мы...
— Одно твое слово, босс, — перебил его Очкарик, — и тебе больше не придется беспокоиться о Торгесене.
— Когда я захочу... — начал было Майк Сэнд, но Аббамонте жестом заставил его замолчать.
— Очкарик говорил не с тобой. — Аббамонте тяжело обошел стол и стоял теперь перед Очкариком подобно баобабу.
Потом заговорил, чеканя слова и тыкая при этом своим толстым указательным пальцем в тщедушную грудь Очкарика:
— Ты, глупый косоглазый негодяй! В начале недели ты еще исполнял приказы Хольта и Рейгена. Ты только и знаешь что разевать свою поганую пасть, готовый любому перегрызть яремную вену, лишь бы услужить Хольту и Весельчаку Джеку. И мне. Лишь бы услужить кому-то или просто так, без всякой надобности. Ты и Ровер. Какая умная парочка!
— Теперь мы будем выполнять только ваши приказы, босс, — сказал Ровер.
— И как долго? Может, до следующего воскресенья? — Аббамонте ударил Очкарика тяжелой жесткой рукой. Очкарик принял удар, не сдвинувшись с места. Ровер поморщился. Аббамонте резко повернулся к Майку Сэнду: — А ты что хочешь сказать, Майк?
— Меня не было в городе. Я разговаривал по телефону с Алексис, и она сказала, что ты хочешь со мной встретиться. Вот почему мы здесь. Ты — верный, преданный человек, Абба. Ты всегда был таким. Не будем ничего менять. И к тому же у меня есть для тебя хорошие новости.
Сэнд посмотрел на Алексис. Она отвела глаза.
— Моя жена привезла с побережья большую часть бумаг своего отца. Достаточно, чтобы знать, в чем нас обвиняют, достаточно, чтобы...
— Я не говорила, что отдам их Абакусу Аббамонте, — холодно заметила Алексис Сэнд.
— Аббе? А я и не собираюсь отдавать их Аббе. Но ведь мы с ним работаем в одной упряжке.
— Я хотела помочь тебе, Майк. Мне было жаль тебя.
— Абба работает на меня! — завопил Сэнд. Губы его побелели от ярости.
— Ровер, — тихо сказал Аббамонте, — у тебя есть пистолет?
— Да, босс.
— Покажи.
Ровер повиновался. Это был кольт 45-го калибра.
— Наставь его на мистера Сэнда.
Ровер сделал, как велел Аббамонте. Майк Сэнд не двинулся с места.
— Что ты сделаешь, если я велю тебе спустить курок?
Вид у Ровера был растерянный.
— Возможно, я спрошу у вас, сколько раз, — сказал он, неожиданно просияв. — Ага. Спрошу, сколько раз.
— Ладно. Убери оружие.
Ровер, явно разочарованный, убрал пистолет.
— Ты больше не босс, Майк, — сказал Аббамонте. — Ты перестал быть боссом. Понимаешь? Теперь тебе ясно? Эй, Майк! Рейген и Хольт хотели власти. Нелс просто мечтал о буче. А ты, Майк, был так озабочен тем, чтобы стать первым номером, что упустил из виду организацию. Теперь она у меня в кармане. — Аббамонте вернулся к столу и стукнул кулаком по столешнице. — Я получил все, что хотел, Майк. Вот они где у меня, вся эта свора. Неужели ты думаешь, что нужен мне теперь? Стоит мне только слово сказать, и твой труп будет обнаружен на берегу залива Чесапик. Единственный для тебя сейчас выход — последовать примеру Нелса. Просто незаметно исчезни вместе с награбленным добром. Да, и еще одно.
Майк Сэнд уперся взглядом в цементный пол, словно пехотинец, изучающий карту вражеской территории.
— Мне нужны твои бумаги, беби, — сказал Аббамонте, обращаясь к Алексис Сэнд.
— От меня ты их не получишь!
Аббамонте пожал плечами и снова заговорил с Майком Сэндом:
— Как тебе понравится, если ребята сейчас наедут на нее?
Очкарик облизнул губы. У него даже потекли слюнки.
— Если, — продолжал Аббамонте, — Очкарик, Ровер и Морти пустят ее по кругу?
— Я убью тебя, Абба! — заорал Майк Сэнд. — Я убью тебя за это!
Последовало напряженное молчание. Я воспользовался им, чтобы внести и свою лепту.
— Ты отпустишь ее, Аббамонте, — сказал я, — ты выпустишь ее отсюда, и я скажу тебе почему.
Морщины на массивном лбу Аббамонте сложились гармошкой, однако его толстые губы раздвинулись в улыбке.
— Возьмите его на мушку, — приказал он.
Одновременно Майк Сэнд зарычал:
— Ты говоришь о моей жене! Я убью того, кто коснется ее пальцем!
— Насколько мне известно, она больше тебе не жена, — спокойно сказал Аббамонте. — Я уже сказал, что ты теперь никто. Ты ничего собой не представляешь. Поэтому заткнись!
Майк Сэнд ринулся к Аббамонте рыча, словно раненое животное.
Но путь ему преградил Очкарик. Сэнду пришлось врезать ему по физиономии, и коротышка рухнул на пол. Я было двинулся к ним, но Морти наставил на меня свой короткоствольный пистолет, потребовав, чтобы я встал на место.
— Спокойно, ребята!
Ровер подскочил к Майку Сэнду и обрушил на него свой сорок пятый. Сэнд посмотрел на него бессмысленным взглядом.
Ровер приставил дуло пистолета к подбородку Сэнда, и тот рухнул на колени. Ровер держал его под прицелом, и тогда Алексис, всхлипнув, упала на колени рядом со своим мужем и прижала к груди его голову. А тем временем Очкарик поднялся на ноги, достал из кармана кастет и, надев его на руку, подошел к Майку Сэнду.
— Прекратите! — приказал Аббамонте. — Вы, все! — Его голубые глаза остановились на мне. Он заговорил как ни в чем не бывало: — Так почему же это я должен отпустить ее отсюда, коп?
Я посмотрел на Морти и на его пистолет, на Ровера и на его большую пушку, на дегенеративное лицо Аббамонте со ртом пещерного человека. Однако моя почти несвязная речь все-таки достигла его извращенного мозга. Ведь Аббамонте только что заявил свои права на самый большой кусок пирога. Он послал за Майком Сэндом, чтобы его унизить, и это ему удалось. Он испытал головорезов, когда-то преданных Сэнду, а потом продавшихся Таунсенду Хольту, и это тоже сработало.