— Опасность миновала, — сказала Кора Моуди. — Он поправится. Он... — Тут она меня изумила, быстро сказав: — Ему так стыдно, мистер Драм! Он пытался объяснить вам. Однако не смог, потому что... выглядел бы в ваших глазах трусом, а он — самый храбрый человек, которого мне когда-либо доводилось...
— О чем вы говорите?
— О Дэне. Вы разве не понимаете? Он попросил меня передать вам. Маркер сказал ему, где скрывается доктор Фрост. Видите ли, Маркер собирался дать показания доктору Фросту, но тот уехал из города и позвонил Маркеру из Блю-Джей. К тому времени Маркер стал колебаться по поводу дачи показаний, но тем не менее Дэн связался с ним. Головорезы Рейгена под пыткой заставили Дэна сказать, что он узнал от Маркера. В том числе и насчет Блю-Джей. Они его били. Вы видели, в каком он состоянии. Тогда я ничего не сказал. Какого черта винить во всем Дэна Моуди? Но, по крайней мере, это объясняет, откуда Рейгену и Скотту стало известно местонахождение Фроста.
— Он... — Кора расплакалась. — Если бы только он успел рассказать вам обо всем этом! Тогда вы смогли бы оказаться там раньше их! Вы смогли бы...
— Ладно. Что сделано, то сделано. Дэн не мог себя превозмочь.
Она высморкала нос, еще немножко поплакала, чихнула и снова высморкалась.
— Правда? Вы... вы не будете держать на него зла?
— А вы что думали?
Кора ничего не ответила. Она сказала, что мне звонил сенатор Хартселл и просил позвонить ему в любое время суток.
Она приготовила кофе — крепкий, черный, приправленный бренди — и подала мне, пока я набирал номер.
— Фрост у них, — сказал я в трубку. — Он скрывался в горной хижине, и они его сцапали. Головорезы Рейгена с Шеллом Скоттом.
— Со Скоттом? Я слышал, он был здесь, в Вашингтоне.
— Когда?
— В четверг.
— Ну, значит, прилетел обратно.
— Заварил тут кашу и смылся.
— Какую еще кашу? — Я отпил кофе.
— Да насчет мотивов Чарли Дерлета.
— Я думал, он признался в убийстве Таунсенда Хольта.
— И я так думал. Теперь копы Фронт-Ройала отрицают это. У них ордер на арест нового подозреваемого. И бумаги на передачу подсудимого другому штату. Вот о чем я хотел переговорить с вами.
Я отпил большой глоток кофе с бренди. У меня возникло подозрение в отношении человека, на которого теперь может пасть подозрение.
— Чет, ты — их человек, — сказал сенатор, укрепляя меня в моей догадке. — У них есть парочка негодяев по имени Кейн и Магоу, которые клянутся, что видели, как ты выбегал из дома Торгесена во Фронт-Ройале, когда было совершено убийство.
— Тогда зачем же я вернулся назад — чтобы порыдать над трупом?
— Потому что ты испугался и не взял того, за чем пришел.
— Бумаги Торгесена?
— Да, его дневник. Мы получили эту информацию от Хоуп Дерлет. Видишь ли, Хольт вернулся туда за дневником Торгесена, но, хотя ему было важно знать содержание дневника, у него были свои резоны дневник не брать. Он вызвал Хоуп Дерлет, чтобы та застенографировала нужные ему записи, но, когда она приехала туда, он был уже мертв.
Я покончил с кофе и ощупал пальцами шишку на голове.
— Почему он просто не убрался оттуда, прихватив с собой дневник?
— Из стратегических соображений, Чет. Взгляни на ситуацию шире. Хольт продавал Майка Сэнда калифорнийским боссам. Рейгену, например. Как Майк Сэнд того и желал, он не хотел, чтобы дневник стал вещественным доказательством.
Посчитав, что Торгесен может его уничтожить под давлением Сэнда, он решил выудить оттуда нужную ему информацию. Располагая этой информацией, но не втягивая Хольта в процесс, Рейген смог бы сместить Сэнда с поста и занять его место. Но Хольт убит, а дневник украден или уничтожен.
— У Рейгена и своих хлопот будет полон рот, — сказал я и объяснил, что привезу с собой в Вашингтон Рекса Маркера.
Сенатор был доволен. Поскольку публичные слушания начинаются в понедельник, а Фрост исчез, Маркер — это уже нечто, с чего можно начать.
— И это еще не все, — сказал сенатор. — Чарли Дерлет сделал признание. Не нам, а своей сестре. А она с нами сотрудничает.
— И что это за признание?
— Подробности узнаешь, когда вернешься. Что тебе придется сделать, несмотря, кстати сказать, на Кейна с Магоу и ордер на твой арест. Основание для ареста само по себе весьма зыбкое, особенно если учесть, что во Фронт-Ройале имеется один довольно хороший, нет, просто блестящий полицейский по имени Баллинджер.
— Но есть и некий гнилой фрукт по имени Линдсей.
— Точно. И Баллинджер раскусил его, когда Линдсей разрешил Эрику Торгесену выдать себя за юриста комиссии. Но именно Линдсей разбил в пух и прах фальшивое признание Чарли Дерлета. Зачем он это сделал, ума не приложу.
— Должно быть, Линдсей запугал Чарли Дерлета и заставил его признаться. Они привезли его сестру, и наверняка Линдсей сказал Чарли, что в противном случае они повесят убийство на Хоуп. Единственное негативное обстоятельство во всей этой истории состоит в том, что если Дерлет оказался настолько глуп, или запуган, или доверчив, что согласился на это, то на сцене неизбежно должна появиться акула ростовщичества «Братства» — Аббамонте. А Аббамонте это совсем не нужно.
— Конечно, ну и что из этого следует? Если Майку Сэнду нужен мальчик для битья, разве Аббамонте не подходит для этой роли?
— Дерлет работает у Аббамонте, а Майк Сэнд теперь в полном одиночестве и быстро катится под уклон. Аббамонте берет над ним верх.
— Чтоб мне провалиться! Тогда, значит, и Линдсей работает на Аббамонте, верно?
— Косвенно. Скорее всего он пляшет под дудку Эрика Торгесена, но это одно и то же. Малыш Эрик должен Аббамонте шесть тысяч баксов. Скорее всего тут имела место какая-то афера с долгами. Вероятно, Эрик задолжал какому-то местному воротиле, Аббамонте прослышал об этом и скупил по дешевке его долговые обязательства. Таким способом ловили рыбу и покрупнее, чем Эрик Торгесен, и за меньшие деньги.
Во всяком случае, Линдсею легче уличить Чарли Дерлета во лжи, чем дожидаться, пока он сам откажется от своего признания, сенатор.
— Как только будет доказано, что Линдсей действует по указке «Братства», будут приняты соответствующие меры. Но вот что интересно: они не пытались набросить на тебя сети до тех пор, пока в Вашингтон не приехал Шелл Скотт. Значит, либо он мальчик на побегушках у Весельчака Джека Рейгена, либо ведет собственную игру.
Минуту я молчал. Братства, объединяющего частных детективов, не существует. Самые удачливые профессионалы, не входящие в «Национальное детективное агентство Пинкертона», работают в одиночку и гордятся этим. Но по этой же самой причине одна паршивая овца, вроде Шелла Скотта, способна бросить тень на нашу благородную профессию.
— Послушайте, сенатор, — сказал я, — если мы не отловим Скотта здесь, он наверняка поедет на эту стратегическую конференцию «Братства». В связи с этим сделайте мне одно одолжение. Позвольте мне побыть со Скоттом наедине несколько минут, прежде чем его заберут ребятки с наручниками.
— При подобных обстоятельствах это кажется справедливым. Ты скоро прилетишь в Вашингтон?
— Скоро, — сказал я. — Но сперва мне нужно тут кое-что выяснить. Между прочим, есть какие-нибудь новости относительно Беннинг-роуд?
— Нет, — простонал сенатор. — Мы тщательно прочесали всю местность.
— А как насчет того, чтобы прицепить хвосты кое-кому из профсоюзных шишек в Вашингтоне?
— И это мы пытались. Никто туда не ездил. Или ездили, но исхитрялись избежать слежки. Ты уверен, что тебе все это не почудилось?
— Абсолютно, но не забывайте, что у меня была на глазах повязка.
— И этот чертов флаг, полощущийся на ветру. Большой флаг означает какое-то общественное здание, такое, как, например, школа или здание суда, или, на худой конец, почтовая контора. Мы пытались отыскивать поблизости от них гараж и противоциклонное заграждение, но ничего не нашли. Сенатор велел мне позвонить еще раз перед вылетом домой, чтобы шериф выделил человека, который доставит Рекса Маркера в Вашингтон под охраной. Я повесил трубку. Тем временем Кора Моуди постелила мне постель. Я сразу же уснул и даже не помню, кто выключил свет.