– Слышь прапор, а давай ты тоже поучаствуешь? – раздраженно заявил мужчина в кожаной куртке.
– В смысле? Я и так участвую. Кто дает вам наводку? – возмущенно спросил в ответ полный тип в военной форме.
– На водку, на пиво… Ты не играй словами. Надо что бы в следующий раз бы у бойца были холостые патроны. Сечешь? – потребовал мужчина в куртке.
– В смысле? Как я это сделаю? – удивился военный.
– А я не знаю. Ты же командир и это как его… А-а! Вот! Разводящий! Поменяй, как-нибудь втихаря, – продолжал настаивать мужчина в куртке.
– А как я поменяю!? Там же все на виду! – запротестовал военный.
– А не колышет. Ты бабки получаешь? Да! А значит поменяешь. Понял! Короче… Через неделю говоришь, привезут? Вот тогда и поменяешь! – поставил точку в разговоре мужчина в черной куртке.
***
– Товарищи бойцы! Вам выпала большая честь заступить на охрану имущества нашего боевого и гвардейского гарнизона. Степень ответственность, оказанная Вам очень высока и Мы!! Уверены, что Вы не подведете и не посрамите славные традиции нашей части и всего гарнизона! – говоривший полковник чеканил слова, словно вбивал гвозди в бревна.
Именно так новобранец Иванов один из тех, кто принял месяц назад присягу, воспринимал речь командира части. Во время речи Иванову вспомнился родной сельский дом и отец сельский плотник – именно так с расстановкой и с хеканьем он работал с молотком. А здесь после учебки еще предстоял долгий год службы, и это назначение в караул было его первым и действительно боевым заданием.
***
– Рядовой Иванов!
– Я!
– Получить патроны!
– Есть!
В 21.00 смена караула в составе капитана – начальника караула и троих бойцов выдвинулся по утвержденному командованием маршруту, в ходе которого после трехкратного ритуала с текущим караулом пароль-отзыв, заступить на пост, приступить к несению службы новички заступили на свои первые в жизни посты. Рядовому Иванову выпал пост у склада с обмундирование и как говорили старослужащие с еще шестидесятых и семидесятых годов. Конечно же, врали, что в принципе и неважно масхалаты там и крупа: – «Пост приняли рядовой Иванов вот и исполняйте свой служебный долг до 06.00 следующего дня и ни минутой меньше».
Первый свой обход Иванов провел торжественно – чуть ли не строевым шагом прошел он триста метров периметра и встал как вкопанный перед воротами, подозрительно вглядываясь в ночные тени. Его же тень, словно живое существо следовало за ним по пятам, то укорачиваясь, то удлиняясь пока в самое полнолуние, не стала постоянной. Иванов, занятый несением службы не видел, что тень его зажила своей темной и непонятной никому жизнью. В какие-то моменты тень исчезала вовсе, но всегда появлялась вновь и как будто с каждым разом она становилась все объемистее и более чернее. Иванов обойдя склад по периметру, раз в пятидесятый встал под козырек у ворот. На часах 04.00 – еще два часа и конец первому дежурству, а пока хотелось очень спать.
– «Пару минут», – подумал Иванов, закрывая глаза. – «Всего пару минут – не более…», – и для устойчивости широко расставив ноги, прислонился к воротам. Карабин с примкнутым штыком Иванов повесил на шею и держал наперевес, прижав к себе, как красноармеец на картинке из школьного учебника. Мгновение спустя Иванов уже спал – молодое тело бойца оказалось не готовым к бездействию и бесцельному хождению, а тень его ушла, пропала где-то за границей света луны.
***
– Рассредоточиться. Заходим с двух сторон. Ты… – говорящий указал пальцем в сторону одного из группы неизвестный. – Со своей пятеркой идешь к входу и контролируешь обстановку. Работаешь только тогда, когда кто-то придет из части. Ты… – палец переместился на другого бойца. – Со своим братом убираешь часового. Все! Работаем.
Бесшумными тенями группа из двадцати восьми человек подходила к складу обмундирования – так он значился по номенклатуре, но в другом только для служебного пользования руководящего состава списке этот склад значился как хранилище экспериментальных взрывчатых веществ, в который накануне завезли пять ящиков с новыми прототипами зарядов с тринитрокрезол-крезелитовым наполнителем и динитрорезорциновыми детонаторами.
Одинокая тень, к тому времени ставшая чернея самой ночи, молнией метнулась и Иванову и вошла в него. Тело бойца дрогнуло, и глаза Иванова сами собой открылись, и в них уже не было ничего человеческого. Мгновение и тело рядового стало частью ночи, растворившись в ней без остатка и только отблески луны в черных провалах глаз выдавали, что это живое существо.
Первыми не отозвались братья – контрольное их время вышло, а на царапанье микрофона рации командиром группы никто не отзывался. – «Что-то пошло не так», – командир группы напрягся – странное ощущение охватило его, что кто-то стоит рядом и смотрит на него в упор. Командир оказался не единственным кто почуял присутствие постороннего – опытные бойцы, имевшие за плечами не одну войну, обладали чувствительностью не хуже собак. Его боевая пятерка, ощетинившись во все стороны оружием, замерла в ожидании нападения. Тень, бывшая Ивановым, в это время медленно вытаскивало из груди одного из Соколов штык. Второй лежал рядом и его не спас даже бронежилет. Удары карабином были настолько мощными, что уже с первых ударов Иванов сбили обоих с ног, а потом просто добил. Первому досталось больше всего – смяв ударами через бронежилет, грудные кости Иванов заколов его в голову пробив с хрустом висок. Второй сбитый с ног Сокол пытался навести на Иванова ствол пистолета, но не успел – оружие вылетело из его рук, а сам он умер от черепно-мозговой травмы. Рядовой обеими ногами в прыжке опустился на голову лежачего, подошвами сапог ломая и расплющивая кости лица.