Он сжал письмо в кулаке, а когда разжал унизанные кольцами пальцы, на ладони лежали жалкие бумажные обрывки.
Голос монарха звучал страшнее, чем угрожающий вид кулака:
– Ночью вспыхнут лучи возмездия. Сподвижники Ронсьера достаточно пользовались гостеприимством Наших тюрем. После заката на главной виселице столицы состоится их казнь. Она послужит предупреждением для тех, кто осмелился бросить Нам вызов. Сегодня в виде исключения жители Парижа освобождаются от комендантского часа, чтобы присутствовать при казни. Пусть этот пример станет уроком для всех! Монфокон, договоритесь о деталях с вашим братом, Главным Палачом.
При упоминании о зловещей парижской виселице, возведенной его предками, широкое лицо Главного Конюшего нервно передернулось. Я же впервые услышала о старшем брате Монфокона.
Король развернулся. Словно по волшебству перед ним распахнулись двери из эбенового дерева, которые вели в черную от пола до потолка усыпальницу, ту самую, где он трансмутировался три века назад.
Каждый раз, когда открывался вход в гробницу, у меня кружилась голова и звенело в ушах. В этом месте время таинственным образом замерло, о чем свидетельствовали неподвижные стрелки на циферблатах часов. Черная дыра с жадностью поглощала звуки и искажала перспективы.
В центре зловещих покоев Нетленного возвышался монументальный саркофаг, источавший Тьму. Тяжелая крышка весом в тонну, движимая лишь всемогущей волей Короля, неслышно соскользнула. Повернувшись спиной к придворным, монарх медленно перешагнул через толстый бортик и лег на каменное ложе. Мраморная крышка гроба закрылась. Створки двери из эбенового дерева герметично замуровались.
3. Встреча после разлуки
– ТОРОПИТЕСЬ! – ПРОРЫЧАЛ МОНФОКОН. – Стена Облавы скоро закроется!
Широкими шагами он пересек Почетный Двор. На ледяном ветру полы его длинного кожаного плаща звонко хлопали, локоны парика мягко развевались по плечам.
Сурадж, Эленаис и я шли следом. Было решено провести день в «Гранд Экюри», чтобы как следует подготовиться к миссии в Париже.
Мы спешили к гигантской стене, опоясывающей дворец и его сады: необходимо было пройти сквозь нее до того, как единственный вход закроется на следующие двенадцать часов.
Стена Облавы – грозное оборонительное сооружение, предназначенное для защиты замка от любых вторжений в дневное время.
– Где ваши крепкие мышцы? – мрачно бросил нам Главный Конюший.
Мы пробежали несколько метров по узкому проходу туннеля, на стенах которого горели факелы. Не успели ступить на Оружейную площадь, как сейсмический толчок с противоположной стороны сотряс мостовую: колесный механизм, приводимый в действие той же гидравлической сетью, что питала фонтаны Версаля, начал вращение. Позади нас, скользя по рельсам, приближались друг к другу огромные куски скалы.
Каждый раз, когда Стена Облавы приходила в движение, мне казалось, что украшавшие ее титанические статуи вампиров на охоте оживали на глазах. Красноватый отблеск рассвета высвечивал леденящие душу детали: жадно торчавшие клыки, острые когти, безумные глаза.
Но самым страшным зрелищем среди каменных чудовищ вот уже месяц была человеческая фигурка, насаженная на кол: останки Тристана де Ля Ронсьера, наполовину растерзанные вороньем. Все, что осталось от юноши, который разбил мне сердце, прежде чем я отсекла ему голову. Тот, кто мечтал занять место Короля Тьмы, а меня сделать женой, теперь кормил стервятников…
– Быстрее! – рявкнул Монфокон.
Отвернувшись от стены и тысяч бессмертных придворных, лежавших в гробах дворца в этот час, он повел нас к воротам «Гранд Экюри», расположенным на другом конце Оружейной площади.
Странное ощущение испытала я, впервые ступив на школьный двор с тех пор, как покинула его в октябре. Это случилось всего четыре недели назад, а казалось, что прошли годы… Через высокие окна второго этажа, освещенные люстрами, двигались силуэты пансионеров за завтраком: юношей в правом крыле и девушек в левом.
– Джайпур и Плюминьи: вы можете присоединиться к бывшим товарищам в рефектуаре, – приказал Монфокон. – Я отведу Гастефриш в тихую комнату на верхнем этаже. Ее ночь прервал убийца, ей нужно отдохнуть и набраться сил перед тем, как вечером отправиться в Париж. В полдень встречаемся в кабинете кобылиц, чтобы обсудить план предстоящей операции.
Оставив Эленаис и Сураджа, мы поднялись по главной лестнице школы. Однако вместо того, чтобы отправиться на чердак, Монфокон свернул в кулуар, который вел в его кабинет, после чего плотно закрыл за нами дверь.