— Что ж, пошли! — улыбнулся Рагастен.
Все трое немедленно двинулись в путь, а за ними шел Спадакаппа.
— Так вы говорите, — спросил Трибуле, — что кто-то может мне рассказать, что с Жилет?
— Вы все увидите, — ответил Рагастен.
Дальше они шли молча и дошли до улицы Сен-Дени.
Ворота во двор были отперты. Рагастен побледнел и бросился к подъезду: он был тоже открыт!
— Боже! — воскликнул он. — Тут случилась какая-то беда! — Он кинулся на лестницу и с тревогой стал звать: — Беатриче! Беатриче!
— Я здесь! — откликнулась Беатриче.
Она появилась на лестничной площадке точно так же, как недавно перед королем. Рагастен с облегченьем вздохнул.
Манфред и Трибуле, ничего не понимая, пошли вслед за ним. Все вместе вошли в ту залу, где побывал Франциск I.
— Дорогая моя, — сказал Рагастен, — познакомьтесь с господином Флёриалем и господином Манфредом.
Беатриче долго, внимательно посмотрела на юношу, потом перевела страстно вопрошающий взгляд на шевалье.
Рагастен печально покачал головой.
«Это наш сын?» — спрашивал материнский взгляд.
«Нет», — отвечал жест отца, и глаза Беатриче наполнились слезами.
Но собственное горе тотчас улеглось в этой великой душе, теперь она думала только о горе Манфреда и Трибуле.
Она поняла, зачем их привел Рагастен.
— Господа, — сказала она, — я вас уже знаю. Вы, господин Флёриаль — самый лучший, самый заботливый из отцов… А о вас, господин Манфред, мне много рассказывали, почти что не зная вас…
— Сударыня… — невнятно выговорил Трибуле, оглядываясь, словно ожидая увидеть сейчас Жилет.
Что же до Манфреда — юноша, бестрепетно и беззаботно стоявший под дулами королевских аркебуз, трепетал и готов был лишиться чувств.
— Господа, — сказала Беатриче, — будьте отважны, будьте тверды, будьте, словом, мужчинами. У меня для вас печальная весть…
— Жилет?! — воскликнул Рагастен.
— Ее похитили.
— Жилет была здесь! — вскричал Трибуле.
— А вы разве не знали?
— Увы! — сказал Рагастен. — Я хотел устроить им сюрприз.
— Сударыня! Сударыня! — вскричал наконец и Манфред. — Заклинаю вас, расскажите! Может быть, мы еще успеем ее нагнать… Когда это случилось?
— Около половины двенадцатого — стало быть, часа два назад.
— Вот почему двери отперты! — воскликнул Рагастен. — Но кто же это? Кто здесь был?
— А кому здесь и быть, — возгласил Трибуле, и глаза его загорелись мрачным огнем, — как не тому бандиту, что рыщет за женщинами по ночам, как не тому подлецу, которого власть и высокий сан укрывают от мщения множества братьев, отцов, женихов! Кому, как не французскому королю!
— Да, это он и приходил сюда, — сказала Беатриче.
И в нескольких кратких словах, но ни единой подробности не забыв, она пересказала ту сцену, за которой мы наблюдали в предыдущей главе.
— Будем надеяться! — заключила рассказ Беатриче. — Король говорил как настоящий отец. Может быть, нечего и опасаться.
— Нет, сударыня! — воскликнул Трибуле. — Вы не знаете его так, как я. Это лицемер, умеющий нацепить любую личину, жестокий еще более от того, что считает себя безнаказанным, упорный в каждой своей новой страсти. Он способен на самые страшные преступления. На самом деле он не уверен, что Жилет его дочь. Но и будь у него самые неопровержимые доказательства — он, по-моему, был бы способен переступить через них!
Манфред судорожно сжал кулаки.
Трибуле меж тем уже закутался в плащ.
— Простите меня, сударыня, что я так вдруг ухожу, — сказал он. — Я хотел бы узнать, где и как вы нашли мою деточку. Еще больше хотел бы дать вам понять, какая признательность переполняет мое сердце. Но с каждой секундой опасность становится все страшней.
— Куда ты так бежишь? — негромко спросил Манфред, впервые говоря «ты» человеку, которого называл отцом Жилет.
— В Лувр, сынок, — ответил Трибуле.
— Я с тобой. Вдвоем мы убьем тирана…
— Нет-нет-нет! — поспешно возразил Трибуле. — Тут нужна не сила, а хитрость. А хитрость — это уж мое оружие. Когда придет время, я позову на помощь тебя.
— Господин Флёриаль прав, — сказал Рагастен и схватил юношу за руку.
— И я ничего не могу сделать! — простонал Манфред. — Хоть об стенку головой!
— До свиданья! — сказал Трибуле. — Этот дом будет нашим сборным местом. Манфред, — продолжал он, видя, что юноша все-таки хочет идти за ним, — тебе надобно оставаться тут. Если со мной что случится, а больше никого не будет — что станет с ней? Я ей отец, мое право пойти первым. Я велю тебе оставаться!