Вот я шлю вам привет из Ниццы
И подарок на Рождество —
Мой портрет в рифмованной раме —
Сохраните на счастье его.
«И вот слова…»
И вот слова —
Волнуясь и стыдясь —
Ложатся, будто в первый раз,
На белый лист бумаги,
Образуя
Волшебные узоры.
Слова соединяются влюбленно,
Как некогда в Раю
Адам и Ева
В блаженной первозданной чистоте.
И музыка созвездий —
Таинственно и чудно —
Слова лишает будничного смысла
И превращает их
В стихи.
«Я всегда была такой…»
Юрию Терапиано
Я всегда была такой:
Ни с другими, ни с судьбой —
Временами очень злой —
Не вступала в пререкания —
Это ведь напрасный труд.
А в саду – прозрачный пруд,
И живет в нем золотая рыбка,
Та, что исполняет все желания.
Да, я вижу – рыбка тут,
Вот ее волшебный след
В глубине жемчужно-зыбкой
Лунною блеснул улыбкой.
Наклоняясь над водой,
С чувством радостной беспечности,
Я прошу у рыбки золотой:
– Рыбочка, дружочек мой,
Дай дожить мне до ста лет
И прибавь еще кусочек вечности!
«Нет, я не нахожу свои стихи…»
Нет, я не нахожу свои стихи
Прекрасными.
Как далеки они от тех
Стихов грядущих лет,
Горящих звездами в моем воображении.
Я не воздвигла памятник себе,
И даже эмигрантской нищей славой
Увенчана я не была…
Я лишь беспомощно бросаю зерна
На тернии сегодняшнего дня,
Я только сею,
Жать придут другие
Те злаки, что произрастут из зерен,
Посеянных моей рукой.
И значит, все-таки
Жила я не напрасно —
Здесь, на земле, —
Стараясь в звезды превратить
Стихи.
Стихи, сочиненные во сне
Пустыня. Двугорбый верблюд.
И мы на верблюде вдвоем.
И сфинкс в песчаной дали,
И голос твой шепотком:
– Пойми, я тебя люблю,
Мы счастливы быть могли
Тогда, и теперь, и потом.
Но ты виновата кругом,
Но ты виновата во всем!..
– О чем ты толкуешь тут?
Я не виновата ни в чем —
Во всем виноват верблюд.
Отдать верблюда под суд!
«Открытка – море и скала…»
Открытка – море и скала,
И на скале три пеликана.
И я подумала:
Бодлер не прав,
Поэт не альбатрос, а пеликан —
Ведь отрывает он от сердца своего
Куски, сочащиеся кровью,
Звенящие живою болью,
И превращает их в стихи,
Кормя свои стихи собою,
Как кормит пеликан своих птенцов
Своею плотью.
Мне это ясно стало,
Так ясно, что себя я вдруг —
На мимолетное мгновенье —
Увидела зобастым пеликаном
С широковейными крылами
Средь моря, на скале.
Со мною рядом
Увидела я тоже пеликаном
Вас, Игорь Чиннов, Вас, недавно
Приславшего открытку эту мне.
И тут же рядом, на скале, —
Совсем как на открытке, —
Сидел и третий пеликан,
Точь-в-точь такой же, как мы с вами.
Но не поэт, а птица пеликан.
«В этом мире, враждебном поэтам…»
В этом мире, враждебном поэтам
И, казалось, враждебном и мне,
С каждым зверем, с каждым предметом
Наяву и во сне
Ощущаю я братство-сестричество,
Неразрывное с миром родство,
Но не знаю сама, отчего —
Хоть и странно сознаться мне в этом —
Мне роднее всего электричество.