Сам Амин тоже испытывал нарастающее напряжение. 23 сентября он был вынужден покинуть Дворец Вечности, где он жил, из-за обстрела камнями из баллист. Он приказал сжечь зал приемов и ковры, и переехал в укрепленный Круглый Город. Дворец Вечности, которому было чуть более пятидесяти лет, никогда уже не использовали снова; похоже, он превратился в руины{242}.
Запасы продовольствия опасно сокращались; служанка описывает, как ей удалось найти цыпленка для халифа, но «погреб вин был пуст»{243}. Поэт-принц Ибрахим ибн Махди описал последнюю грустную встречу с обреченным халифом, когда тот сидел, глядя через реку, а вызванная петь девушка могла исполнять лишь печальные, угрюмые песни{244}. Покинутый большинством сторонников, Амин попытался спасти свою жизнь, сдавшись старому другу отца, Харсаме ибн Аяну, который возглавлял осаждающие войска на восточном берегу. Он имел причины надеяться, что с ним будут обращаться милосердно. Но Тахир твердо решил, что такая договоренность не пройдет. Амин попытался спастись, прибыв к Харсаме ночью в лодке по Тигру, но судно перевернули люди Тахира, и все его пассажиры оказались в воде. То, что последовало потом, описано одним из уцелевших спутников халифа, Ахмедом ибн Саддамом. Его записи (см. ниже) полны массы деталей и подробностей, таких, как подушка и стопка циновок, они ярко отражают страх и смятение той ночи. Мы никогда не узнаем наверняка, к примеру, кто был тем злобным мужчиной в железном кресле — может быть, сам Тахир? Но эти записи показывают личные переживания Ахмеда. Каким бы трудным в общении и глупым ни был Амин в дни славы, теперь он был просто очень несчастным человеком, и сострадание Ахмеда, как и искреннее почтение к жертве, члену правящей семьи, четко прослеживается сквозь все повествование.
Когда лодка затонула в быстрых водах Тигра, Ахмед увидел, как халиф сбросил одежду и отдался реке. Сам Ахмед выплыл на берег, его схватил один из людей Тахира и подвел к человеку, сидящему у берега в железном кресле и освещенному костром, разложенным перед ним. Человек, который захватил Ахмеда, доложил по-персидски (местные жители говорили на арабском), что это один из выживших с потерпевшей крушение лодки.
— Кто ты? — спросил человек в кресле. Я ответил, что я Ахмед ибн Саллам, начальник полиции у Хорваты.
— Ты лжешь, — выкрикнул он, но я настаивал, что говорю правду. Тогда он стал расспрашивать меня, где Амин.
Ахмед рассказал ему, что видел; потом его повел конный, накинув ему на шею веревку. Когда Ахмед пожаловался, что не поспевает за лошадью, офицер грубо приказал захватившему его в плен человеку спешиться и отрезать пленнику голову. Теперь Ахмеду нужно было быстро соображать. Он объяснил, что он богатый человек и утром сможет связаться с управляющим своего дома на востоке Багдада, чтобы тот прислал 10 000 дирхемов в качестве выкупа. Таким образом, его пока оставили в живых — но внятно объяснили, что если утром деньги не придут, он станет мертвецом.
Его отвели в большой дом поблизости, который принадлежал одному из правительственных секретарей, и там его снова спрашивали о местонахождении халифа. После этого его заперли в пустой комнате, где лежали две-три подушки и несколько тюфячков, скатанных в углу. Он устроился ждать.
Примерно через час снаружи донесся конский топот, дверь распахнулась, и в комнату ввалилась группа мужчин, крича: «Отродье Зубейды!» [Зубейда была матерью Амина.] Они втолкнули внутрь грязного человека, который был почти гол, если не считать свободно висящие штаны и тюрбан, который закрывал его лицо. Затем они ушли, оставив несколько человек стражи. Когда шум стих, человек развернул тюрбан, и я увидел, что это Амин. Мои глаза наполнились слезами, и я призвал благословение Алиска на него. Только тогда он заметил меня и спросил: «Кто ты?»
— Один из ваших слуг, — ответил я.
— Да, но какой?
— Ахмед ибн Саллам, судья.
— Да, помню, мы встречались однажды в Ракке и очень приятно провели время. Теперь ты немой слуга, а брат и друг.
После некоторой паузы он произнес:
— Ахмед!
— Да. мой господин.
— Подойди ближе и крепко сомкни на мне свои руки.
— Я обнял его и почувствовал, как дико бьется его сердце, будто вот-вот разорвет грудную клетку, и держал его, пока он не успокоился. Потом он спросил:
— Ахмед, что сделает мой брат? Думаешь, они убьют меня или обеспечат безопасность?
— Конечно, он простит вас!
Затем он начал поправлять рваную тряпку, которая была накинута ему на плечи. Его трясло, поэтому я снял с себя одеяло, в которое был завернут, и попросил его укутаться.
— Аллах благословит тебя за то, что делаешь мне хоть что-то доброе в этом месте, — произнес он.
Пока мы находились там. раздался стук в дверь, и вошел полностью вооруженный человек. Он внимательно взглянул на Амина, и явно понял, кто он. потому что выбежал вон, тщательно заперев за собой дверь. В этот момент я понял, что халиф уже мертвец. Затем он попросил меня оставаться возле него, и я почувствовал, что он дрожит. Примерно в полночь мы услышали лошадей, и снова раздался стук в дверь. Вошла группа персов с мечами наизготовку в руках. Амин поднялся во весь рост и сказал: «Мы от Аллаха и к нему вернемся».
Солдаты заколебались; они толпились у двери, выталкивая друг друга вперед, подбадривая один другого. Я ускользнул в сторону и спрятался за циновки в углу, а Амин схватил подушку и начал ругать солдат, говоря, что он наследник Пророка, сын Гвруна и брат Мамуна. Затем один из солдат приблизился и ударил его мечом, целя в лоб, но Амин бросил ему в лицо подушку и попытался вырвать оружие. Амин закричал, что его убивают, тогда остальные бросились на него. Один из солдат ударил его в грудь. Они повалили его на пол и перерезали горло от самой шеи, затеи взяли его голову для Тахира, оставив труп лежать на месте. На заре они явились, закатали тело в материю и унесли.
Когда настало утро, я послал за своим управляющим, он принес десять тысяч дирхемов, и меня отпустили.
Как ни печально это было для людей Багдада, по смерть Амина не стала концом гражданской войны. Прошло еще шесть лет между его смертью в сентябре 813 года и прибытием в город Мамуна в качестве халифа в августе 819 года.
Главной причиной тому стала политика визиря Фадла ибн Сахла, созидателя успешного поражения брата Мамуна. Он решил держать своего хозяина в Мерне, в Хорасане, чтобы тот правил халифатом оттуда. Вероятно, Фадл хотел удостовериться, что халифат останется под контролем его самого и его друзей из хорасанской аристократии. Такая политика вызвала сильное сопротивление всех групп в Багдаде — семьи Аббасидов, солдат распущенной армии Амина и простых людей, которые видели в этом угрозу своему статусу и образу жизни. Ирак стал неуправляемым, а области дальше на запад, такие, как Сирия и Египет, вообще вышли из подчинения.