Доходы царицы-матери принадлежали лично ей, она могла распоряжаться ими по своему желанию. Как открыл несчастный Мутаз, халиф не мог автоматически рассчитывать на них или иметь к ним доступ, когда ему это требовалось. Хозяйка полностью контролировала свое имущество. Когда Багдаду в 928 году угрожали восставшие карматы[27], визирь Али ибн Иса отчаянно нуждался в деньгах, чтобы заплатить армии, противостоящей мятежникам. В городе возникла паника: купцы закрывали лавки, грузили свои товары на лодки, чтобы увезти их вниз по реке в Васит или по суше в Иран. Армия была недовольна, а правительство оказалось банкротом. Перед лицом отчаянной ситуации Али попросил Муктаднра пойти к матери и выяснить, не может ли она помочь. Али вынужден был действовать убедительно и дипломатично. Он объяснял халифу:
В прежние дни халифы копили деньги для единственной цели — обороны нашей веры от таких врагов, как хариджиты, для защиты ислама и мусульман. Со времени смерти Пророка никакого более серьезного несчастья, чем это, не происходило с мусульманами. Он [предводитель карматов] — это неверный, который неслыханным образом напал на паломников в 924 году [идущий в хадж караван был атакован на дороге через пустыню от Ирака до Святых городов, и почти все паломники оказались перебиты]. Он наводит ужас на целые страны и отдельных людей. Мутадид и Муктафи [предыдущие два халифа] собирали деньги именно для таких крайних случаев. Сейчас в казне очень мало денег. Побойся Аллаха, о повелитель правоверных, поговори с Хозяйкой, ведь она благочестивая и добродетельная женщина. Если у нее есть какие-либо деньги, которые она сберегла на крайний случай, угрожающий ей или государству, то теперь самое время использовать их. Если же у нее нет ничего, тебе и твоему двору лучше собраться и уходить в самые далекие районы Хорасана [то есть как можно дальше от карматов].
Халиф посетил мать, и она согласилась, чтобы пол миллиона динаров перевели из ее личных запасов в государственную казну{404}. Частично благодаря этим деньгам Али смог организовать защиту Багдада, и город был спасен. Поразительно, но это, похоже, не истощило капиталов Сейиды: когда Муктадир в 929 году был свергнут (как оказалось, временно), в гробницу (турба) Хозяйки в багдадском районе Русафа направили специального человека, который отыскал 600 000 динаров, спрятанных здесь царицей-матерью{405}.
Кажется, это был один из первых случаев в исламе, когда надгробный комплекс построили при жизни человека; не менее важно, что принадлежал он не халифу, полководцу или визирю, а царице-матери. Однако очень похоже, что к моменту смерти Муктадира в 932 году финансы ее сильно истощились. Когда ее сын был атакован армией под командованием Муниса, один из военачальников объяснил халифу, что «солдаты сражаются только за деньги; и если им заплатить, в сражении не будет надобности — большинство сторонников Муниса исчезнут, и ему придется бежать или прятаться». На подкуп армии противника требовалось всего 200 000 динаров, но ни у халифа, ни у его матери таких денег не оказалось{406}.
После убийства Муктадира в конце октября 932 года удача совсем отвернулась от Хозяйки: ее статус сделался весьма невысоким. Новым халифом стал дядя Муктадира Кахир. В дни своего процветания Хозяйка поддерживала с ним хорошие отношения и была щедра к нему, даже дарила ему рабынь{407}, но теперь все это было забыто. Сейида оказалась в безнадежном положении; уже больная, она сходила с ума от того, что сын ее убит и не был похоронен подобающим образом. Кахир, убежденный, что она все еще необычайно богата, пришел допросить ее лично. Сначала он был ласков, дал ей хлеб, соль и воду, но постепенно начал угрожать. Она клялась, что у нее не осталось денег — только несколько сундуков с украшениями, одеждой, фарш и благовониями. Все это находилось в комнате рядом с той частью Дворца Халифата, где она жила. Сейида показала новому халифу комнату и сундуки, и печально добавила: «Если бы у меня были деньги, я не допустила бы, чтобы моего сына убили», — возможно, намекая при этом на свою предшественницу Кабиху.
Однако новый халиф не хотел верить ей. Он стал грубым, ударил ее, а потом подвесил за ногу и принялся методично избивать— как осторожно выражается хроникер, «по мягким частям тела». Физические пытки женщин были неизвестны в мусульманском обществе того времени, хотя являлись довольно обычным делом в отношении мужчин, поэтому Кахир вышел далеко за рамки приличного поведения. По даже тогда женщина не сообщила ничего сверх того, что уже рассказала по собственной воле.
В это время прибыли министры, наперебой твердя, что им нужны деньги, чтобы раздать войскам в качестве подарка по поводу вступления на престол. Кахир рассказал им, что предпринял, но Хозяйка настаивает, что денег у нее нет. Затем он повел всех в комнату с сундуками. Они нашли там халаты из дорогой цветной ткани, византийские вышивки, а также вышивки из Тустара (город в Хузистане), щедро украшенные золотом, кожаные коврики, полосатые шелка и шерстяные ткани. Некоторые сундуки содержали великолепные платья, немного золотых и множество серебряных украшений, а также большое количество благовоний — алоэ из Индии, серую амбру, мускус, камфору и камфорных кукол. Все это стоило около 130 000 динаров, за исключением камфорных кукол, которых оцепили в 30 000 дирхемов. Большая часть найденных богатств была распродана, чтобы заплатить армии, но Кахиру позволили оставить себе немного добра для собственного пользования{408}.
Земельные владения Хозяйки оказались конфискованы, была создана даже отдельная служба для управления ими. Кроме того, Сейида организовала ряд благотворительных заведений или вакуфов. По исламским законам они считались неприкосновенными — земли и имущество, принадлежащие подобным организациям, были защищены от конфискации, а годовой доход от них уходил на благотворительные нужды. Хозяйка создавала их, чтобы помочь бедным и нуждающимся в Мекке и на границах империи. Когда ее выпустили из тюрьмы, она отказалась отменить эту опеку, заявив судье, что так поступать незаконно — что было чистой правдой. Судья сообщил об этом халифу, и тот велел судье поклясться, что она аннулировала данный статус, чтобы иметь возможность продать эти земли вместе с остальным имуществом{409}. В отличие от Зубейды, Хозяйку никогда не вспоминали потом за ее богоугодные деяния.
После смерти сына и нанесенных ей оскорблений Хозяйка была заперта во дворце, где и умерла под домашним арестом 3 июня 933 года{410}. Так завершилась целая эпоха: последняя из великих женщин дома Аббасидов умерла в бедности и позоре. Таких, как она, больше не было.
Не удивительно, что огромные богатства Хозяйки и суммы, которые тратились на гарем, часто подвергались критике — в основном со стороны тех, кто считал, что сам имеет право на часть доходов государства. Говорили, что в начале своего правления Муктадир «все свое время стал посвящать удовольствиям. Он стеснялся мужчин и отослал прочь всех приятелей и певцов. Он общался почти исключительно с женщинами, и постепенно хурам с евнухами стал заправлять в государстве»{411}.
К 920 году дело дошло до критической точки, и главнокомандующий Мунис написал Муктадиру, что армия горько сетует по поводу количества денег и земель, которые тратятся на евнухов и женщин, на дворцовую администрацию. Он потребовал, чтобы всех фаворитов уволили и убрали из дворца, а их имущество конфисковали. Муктаднр написал в ответ длинное письмо. В нем он упомянул о своем глубоком уважении к Мунису и сказал, что жалобы основаны на недопонимании, и если Мунис и его сторонники получше обдумают это, то согласятся.
27
Карматы (по-арабски Qarāmita) были манихейской сектой, которая нашла широкую поддержку в среде бедуинов Сирийской пустыни и северо-восточной Аравии. Они разграбили Басру и в 928 году чуть не взяли сам Багдад.