Основными покровителями точных наук были члены семьи, известной под именем Бану Муса. Она состояла из трех братьев — Мухаммеда, Ахмеда и Хасана. Похоже, Бану Муса вышли из восточного Прана. Говорят, что Муса ибн Шакир первоначально был разбойником на торговых путях — но, как и многие заметные личности восточного Ирана, вошел в контакт с халифом Мамуном, когда тот жил в Мерве, в Хорасане, с 809 по 818 год. Когда Муса ибн Шакир умер, халиф стал опекуном его детей, которым дал хорошее образование в Багдаде.
Мы не знаем источника богатств этого семейства, но Бану Муса явно были чрезвычайно богаты. Похоже, они сколотили состояние на сборе налогов с сельского хозяйства или в какой-то другой сфере административной деятельности; в определенном смысле их покровительство культуре, вероятно, являлось чисто деловой операцией по отмыванию денег, то есть поиском способов легализации дурно приобретенных доходов. Мухаммед использовал свои математические способности, чтобы помогать правительству — и его, без сомнения, хорошо за это награждали. Он с коллегами вычислил для халифа Мутаввакиля точную дату Навруза, персидского праздника весеннего равноденствия. Это было очень важно, так как халиф хотел ввести новую финансовую систему, в которой новый финансовый год начинался бы в Навруз, поэтому было важно, чтобы существовала точная и признанная всеми дата{506}.
Мухаммед также сделал политическую карьеру. Он стал видным сторонником халифа Мустаина и одним из тех, кто уговорил тюрков поддержать его в 862 году. Мустаин назначил его управлять казной — где, по-видимому, наш герой также использовал свои математические способности{507}. Он находился в Багдаде, когда войска Мутаза осадили город, и в какой-то момент его даже посылали оценить численность вражеской армии (две тысячи солдат и тысяча верблюдов): так он воспользовался своим математическим даром в практических целях{508}. Он также сыграл важную роль во время уговоров несчастного Мустаина заявить об отречении — поступок, который вскоре привел халифа к смерти{509}.
Бану Муса сочетали политическую активность с глубоким интересом к практическим наукам. Как свидетельствует биограф тринадцатого века ибн Халликан, он лично читал одну из их книг по инженерии и нашел ее великолепной.
Их благородные амбиции простирались на освоение древних наук и книг по классической филологии, и они посвятили себя этим целям. Они засылали охотников за книгами в Византийскую империю. Они привлекали переводчиков из далеких земель и провинций, предлагая им щедрое жалованье. Они знакомили людей с чудесными достижениями науки.
Создание переводов, которые были бы и точными, и изысканными, требовало значительного опыта; людей, которые доказали, что способны это делать, щедро насаждали. Бану Муса, видные и компетентные покровители переводчиков научных текстов, готовы были ежемесячно платать 500 динаров жалованья работникам высшей квалификации — хотя непонятно, предназначалась ли эта сумма каждому в отдельности или же группе переводчиков, живших в их домах{510}. Это было сопоставимо с жалованьем старших чиновников и несравненно больше, чем получал простой ремесленник или солдат.
В результате умные и амбициозные люди приезжали в Багдад, чтобы предложить свои услуги. Хунейн ибн Исхак (умер в 873 году), который был христианином из древнего христианско-арабского города Хира на юге Ирака, работал у семьи Бану Муса переводчиком. Говорят, он был мастером стиля и в греческом, и в древнесирийском, и в арабском языках. Он ездил в Византийскую империю на поиски манускриптов. В основном он переводил книги по медицине, особенно работы Галена и Гиппократа; но, как многие переводчики, он писал и оригинальные произведения. Биограф дает нам представление о жизни этого джентльмена-ученого:
Каждый день после езды верхом он ходил в баню, где его обливали водой. Затем он заворачивался в халат и, выпив чашу вина с печеньем, лежал, пока не кончал потеть. Иногда он засыпал. Потом поднимался, жег благовония, чтобы ароматизировать тело, потом ему приносили обед. Обед состоял из крупного откормленного цыпленка, тушеного в соусе, и полукилограммовой буханки хлеба. Выпив соус и съев цыпленка с хлебом, он засыпал. Проснувшись, он выпивал 4 ратла [примерно литр] старого вина. Если ему хотелось фруктов, он съедал несколько сирийских яблок и айву. Эта привычка сохранилась у него до конца жизни{511}.
Когда Хунейн ибн Исхак умудрялся среди такого милого времяпровождения находить время для работы, не очень ясно, — но наверняка он много трудился, потому что количество его работ огромно, а его репутация как ученого была очень высока.
Хунейн основал семейную традицию — школу перевода. Его сын Исхак (умер в 910 году) также имел репутацию опытного переводчика, ему покровительствовал сам великий визирь того времени Касим ибн Убейд Аллах. Кроме переводов он составил «Историю врачей», в контекст которой попытался вставить греческие авторитеты{512}. Его племянник Хубеш помогал ему с переводами и комментариями.
Куста ибн Лука (Константин, сын Луки), умерший в 922 году, был греческим оратором из Баальбека (древний Гелиополис) в Ливане — города, где могущественные классические замки еще и сегодня господствуют над местностью. Он прибыл в Багдад с греческими манускриптами, которые, как он надеялся, заинтересуют покровителей в столице. Он написал ряд оригинальных книг, включая трактаты по медицине и кулинарии, исследование о сексуальных связях, работы по астрономии и по проблемам Эвклидовой геометрии{513}. Никто не посмел бы обвинить его в узости интересов.
Третий из великих переводчиков, Сабит ибн Курра Сабианин, имел более необычное и экзотическое происхождение. Скорее всего, он родился в 826 году в Харране, ныне маленьком, грязном и почти опустевшем селении на юге Турции, у самой сирийской границы. Этот ничем больше не примечательный городок был известен только благодаря тому, что здесь существовала последняя языческая община, сохранившаяся с древности. Как минимум до десятого века нашей эры сабиане еще практиковали поклонение богине луны Син — хотя к этому времени они уже старались скрывать свою веру, чтобы соответствовать статусу «людей Книги», и поэтому мусульманское правительство терпело их. Вдобавок к старой религии сабиане сохранили образную эллинскую культуру, а образованные представители этой нации, похоже, прекрасно ориентировались в греческом, древнесирийском и арабском языках.
Молодой Сабит начал свою карьеру в Харране денежным менялой, но Мухаммед, один из братьев Бану Муса, обнаружил отмеченного талантом юношу примерно в середине 850-х годов, когда ездил в экспедицию за книгами в Византийскую империю. Возвращаясь в Багдад, он забрал Сабита, тогда еще совсем молодого человека, с собой, Насколько мы знаем, Сабит прожил в Багдаде всю оставшуюся жизнь. Наряду с Хуленном ибн Исхаком он был одним из самых высокооплачиваемых переводчиков, живших и работавших в доме Бану Муса{514}. В конце жизни его представили при дворе халифа Мутадида, который сам говорил по-гречески и страстно интересовался естественными науками. Когда Сабит упрочил свое положение, ко двору прибыли еще несколько сабиан, и они составили уважаемую группу ученых и историков в культурной среде Багдада{515}.
Сильной стороной Сабита были переводы с греческого языка математических и астрономических работ, но он и сам был выдающимся математиком и написал работу о конечной величине предметов, таких, как конусы, которая намного опережала классических авторов.