Глава X
РАСЦВЕТ И ЗАКАТ В САМАРРЕ
Давайте опустимся на землю и расскажем несколько печальных историй о смерти царей. Мутаввакиль был могущественным халифом, имевшим четкое представление о том, как он хочет править. Том «Истории пророков и царей» Табари, который посвящен его правлению, называется «Начало упадка» — но в действительности пока было мало признаков, что у халифата впереди проблемы. Халиф все еще назначал правителей от восточных границ Ирана до западных границ Египта. Несмотря на отдельные мятежи и беспокойства, Армения на севере и Йемен на юге признавали его верховную власть. Когда в 860 году халиф перенес свою столицу в Джафарию, ему было около тридцати восьми, и он вполне мог править еще два десятка лет.
Несмотря на относительную молодость халифа, как всегда, ключевым моментом и фокусом, вокруг которого развивались все раздоры и интриги, стало наследование. Как часть стратегии подрыва власти тюркских военачальников, он решил, что его сыновья должны взять на себя политическую ответственность, которую несли такие люди, как Аншнас и Итах. Таким образом, верховная власть династии была бы восстановлена.
Летом 850 года Мутаввакиль решил определить трем своим сыновьям порядок преемственности{519}. Мухаммеду был дан титул Мунтасир, Абу Абд Аллаху — Мутаз, а Ибрахиму — Муайяд. Как и его дед Гарун, Мутаввакиль попытался гарантировать гармонию между сыновьями, детально расписав их обязательства по отношению друг к другу. Так же, как и Гарун, он указал, что каждый сын получает власть в разных областях империи при жизни отца, а в случае Мутаза и Муайяда — на время правления их старшего брата, Мунтасир получил Египет с его несметными богатствами, Аравийский полуостров, Ирак и западный Иран, его доля была наибольшей и по площадям, и по налогам, которые можно было собрать. Мутаз получил Хорасан, Армению и Азербайджан с Фарсом, в то время как Муайяду отошли Сирия и Палестина.
Это не значило, что молодые принцы действительно должны были жить в этих местах — они все прочно обосновались в Самарре, — но правители указанных местностей действовали от их имени, и принцы некоторым образом участвовали в распределении годовых доходов, которые поступали из их провинции. Мы знаем, что несколькими годами позже, около 855 года, Мутаз стал распоряжаться всеми сокровищами своего региона, и был начат выпуск монет с его именем.
Нс стоит и говорить, что четкие, совершенно определенные установки Мутаввакиля по вопросу наследования создали напряжение внутри правящей семьи и двора — напряжение, которое никак не облегчалось собственным достаточно странным поведением халифа. По причинам, которые нам не ясны, Мутаввакиль разочаровался в Мунтасире и стал обращаться с ним при дворе с нескрываемым неуважением, приказывая своим придворным делать ему резкие замечания. Халиф открыто намекал, что может лишить его положения наследника. Мунтасир был рассержен и унижен.
Ситуация обострялась тем, что Мутаза поддерживала его мать, амбициозная Кабиха, которая завоевала сердце халифа и дарила Мутазу щедрые подарки. Именно празднование обрезания Мутаза, а не Мунтасира, запомнилось своей пышной демонстрацией и щедростью. Кабиха усиленно трудилась за сценой, чтобы обеспечить наследование своему сыну.
О матери Мунтасира, византийской рабыне по имени Хабашия, известно очень мало — лишь то, что она приезжала навестить его во время его последней болезни{520}.
Как показал пример Амина и Мамуна, трения между братьями, которые были потенциальными наследниками трона, дробило правящую элиту на группировки. Мунтасир не был при дворе единственным, кто чувствовал, что его положение находится под угрозой. Васиф оставался последним оставшимся в живых человеком из небольшой группы тюрков, которых Мутасим нанял еще до того, как стал халифом. Все его более знаменитые товарищи уже умерли — Ашинас от естественной причины, а Итаха приказал убить сам Мутаввакиль.
Вероятно, Васиф выжил потому, что вел себя тихо и не привлекал внимания; он все еще имел большие поместья в Исфагане и в районе Джибала. У него было несколько взрослых сыновей, которые надеялись унаследовать его положение и богатство. Одному из них, Салиху, пришлось стать основным действующим лицом в надвигающихся трагедиях.
Мутаввакиль продолжал настойчиво вести политику отстранения старой элиты от власти. Поэтому для Васифа не явилось особой неожиданностью, когда в октябре 861 года он узнал, что халиф намерен конфисковать его земли и отдать их своему новому фавориту — Фасу ибн Хакану{521}. Васиф с сыновьями вполне осознавали, как мало они теряют, поддержав переворот.
Прочие тюркские командиры более низкого ранга также чувствовали, что их положение становится угрожающим. Они помешали попытке халифа перевести столицу в Дамаск, но он все еще старался уменьшить их влияние в армии, набирая войска из Северной Африки и Армении. Тюрки-военные понимали опасность потери своего положения — но, что было смертельно опасно для халифа, они все еще составляли дворцовую стражу, которая должна была его охранять.
Напряжение достигло максимума в последнюю пятницу Рамадана, 5 декабря 861 года. Это один из самых крупных народных праздников мусульманского года. Мутаввакиль все еще поддерживал традицию вести людей при всеобщей молитве в Великой мечети Самарры. Люди знали об этом с начала святого месяца поста, и гости, включая многих важных членов семьи Аббасидов, прибыли по этому случаю из Багдада в Самарру.
Это было время, когда люди могли подать халифу прошение, чтобы он удовлетворил их жалобы. Когда великий день приблизился, халиф пожаловался, что плохо себя чувствует, но, несмотря на это, будет лично вести молящихся и читать им проповедь. Его главный советник, Фас ибн Хакан, а также Убейд Аллах ибн Яхья ибн Хакан, делая вид, что волнуются о его самочувствии, высказали мысль о том, что лучше поручить это выступление наследнику — одновременно оно станет хорошей возможностью показать его народу.
В итоге было решено, что проповедь прочтет Мунтасир — по в утро проведения процессии оба советника лицемерно заявили халифу, что хорошо бы отдать такую честь Мутазу — тем более, что у молодою принца днем раньше родился сын. Халиф дал свое согласие, и молящихся вел Мутаз; один из более льстивых придворных, без сомнения, надеясь поймать халифа в хорошем настроении, сказал, что знал четырех предыдущих халифов, начиная от Амина, но что «никогда не видел никого на кафедре, кто выглядел бы лучше Мутаза с его внушительной фигурой, непринужденной речью, звучным голосом, медоточивым тоном и красноречием».
Тем временем, пока его младший брат представлял себя на публике, оскорбленный Мунтасир был вынужден оставаться в своих покоях во дворце{522}.
Следующее воскресенье с момента появления молодого месяца было концом поста. Это был еще один большой народный праздник, и снова халиф сказал, что плохо себя чувствует, и предложил, чтобы в этом случае молящихся вел Мунтасир. На этот раз его советники были непреклонны: халиф не появлялся в пятницу, если он не появится и в воскресенье тоже, поползут слухи о его здоровье. Он обязан лично вести верующих.
В этом последнем публичном выходе Мутаввакиль прошествовал мимо рядов людей, протянувшихся на восемь километров от его дворца до мечети. Рассказывали, что вернувшись во дворец, он взял горсть земли и посыпал ею голову; его спросили, почему он так сделал, и халиф ответил: «Когда я увидел эту огромную толпу и понял, что она в моей власти, мне захотелось унизиться перед Аллахом»{523}. Таким образом, Мунтасира снова отстранили от участия в государственном мероприятии.