Порка секретарей произвела глубокое впечатление: в Самарре жили уважаемые люди, глубоко образованные и знавшие великие традиции чиновничества Аббасидов; эта варварская выходка лишний раз продемонстрировала беспощадность тюркского владычества. Халиф мог лишь горестно жаловаться: «Разве нет другого наказания, кроме кнута и смерти? Разве заключения в тюрьму недостаточно? — вопрошал он снова и снова. — Мы все от Аллаха и к Нему вернемся»{572}.
После смерти секретарей Самарра на несколько месяцев затихла, хотя в Багдаде беспорядки не прекращались. Однако в декабре разразился новый кризис. Его вызвало прибытие из Рея Мусы ибн Буги Старшего. Мусу посылали на север Ирана, чтобы отразить угрозу нападения Алидов, восставших в горах к югу от Каспийского моря. Его люди добились некоторых успехов, но тут прослышали, что Салих ибн Васиф с друзьями прибирают к рукам государственные средства, пока они торчат на этой недружелюбной земле. Они хотели назад, в Самарру, чтобы отстаивать там свои интересы, поэтому Муса решил прервать кампанию и вернуться.
Халиф испугался: Муса и Салих были смертельными соперниками, и появление первого в столице неизбежно обостряло и без того напряженную ситуацию. Но в этом было и еще кое-что. Муса оставлял восставшим еретикам важный стратегический район. Мухтади молился и горько жаловался богу, что Муса предал веру мусульман. Он сам пошел бы воевать за мусульман, где бы они ни подверглись нападению, как и следует хорошему халифу. Но Аллаху следует наградить его лишь за добрые намерения, потому что у халифа нет сторонников, чтобы превратить желания в реальность.
19 декабря Муса вступил со своими войсками в Самарру. Он напрямую отправился к халифу, который сидел во Дворе Жалоб, схватил его и увез, а тюрки тем временем заполонили дворец. Мухтади протестовал, и Муса поклялся могилой Мутаввакиля, что не собирается причинять халифу зла. Это не могло успокоить Мухтади: в конце концов, Муса был одним из тех тюрков, которые участвовали в убийстве Мутаввакиля — а затем всех, кто об этом знал.
Тем временем Салих, найдя поддержку среди сбежавших 1 юрков, спрятался. Из своего потайного места он написал, что у него есть значительная сумма денег, часть которой была конфискована у секретарей, и что они все должны отложить решение дела. Халиф предлагал установить перемирие, но это лишь заставляло Мусу и его сторонников подозревать его еще больше, и некоторые тюрки начали поговаривать о его свержении.
Мухтади решил воспротивиться. Тюрки собрались в зале приемов, и халиф вышел к ним с мечом, умащенный благовониями, в чистых халатах. «Я пришел противостоять вам и готов умереть. Это мой меч, и я буду биться до тех пор. пока смогу его держать в руке. Бог видит, что если хоть один волос упадет с моей головы, вы все умрете. Разве вы неверующие? Разве у вас нет стыда? Разве вы не уважаете Аллаха? Сколько еще продлится это восстание против халифов, эта наглость и нахальство перед Господом?»
Халиф подчеркнул, что он и его семья бедны, у них нет ничего, что можно было бы забрать. Если тюрки хотят найти Салиха и убить его, они могут сделать это, но сам он не знает, где тот находится{573}.
Это была смелая попытка обратиться к достоинству офицеров; по крайней мере, какое-то время тюрки сомневались, что им делать. Рядовые солдаты вплотную приблизились к халифу и стали жаловаться, что их лидеры, такие люди, как Муса и Салих. процветают, владеют огромными состояниями и живут в роскоши, в то время как они пребывают в отчаянной нужде. Они предложили ему союз против офицеров, попросив назначить одного из его братьев их командиром и поддерживать прямую связь с ним. В ответ халиф написал, что благодарит их за верность, но снова подчеркнул, что у него просто нет средств заплатить им прямо сейчас. Он с радостью удовлетворил бы их нужды даже за счет лишений собственной семьи — но его семья уже так бедна, что это ничего не даст.
Когда тюрки услышали ответ, они снова потребовали, чтобы он принял личное командование (и платил бы им), и чтобы была восстановлена должная военная система. Они хотели, чтобы каждые десять человек имели сержанта, а каждая сотня — командира, как было в старьте дни, а им самим регулярно платили каждые два месяца. Женщины и другие нахлебники должны быть убраны из платежных ведомостей, а офицеры не должны больше награждаться поместьями.
12 января 870 года халиф ответил, согласившись на их требования. Соглашение, которое удовлетворило бы обе стороны, казалось возможным. Единственной проблемой оставался Муса ибн Буга и другие офицеры, которых так легко скидывали с их постов. Возникла тупиковая ситуация, когда офицеры собрали своих сторонников, вооружили их и повели по улицам столицы.
16 января пришли новости, что группа бедуинских разбойников сожгла маленький городок Балад возле Мосула. Халиф увидел в этом возможность дать командирам какое-то полезное дело для разнообразия, а заодно убрать их из города. Но командующие отказались уходить, боясь, как они сказали, что Салих ибн Васиф выйдет из своего укрытия и в их отсутствие наделает дел.
В воскресенье 28 января хозяин дома, расположенного напротив дворца Салиха, сидел, болтая с друзьями, когда заметил вынырнувшего из аллеи мальчика-раба, который выглядел ужасно испуганным. Прежде чем они успели спросить его, что он тут делает, мальчик исчез. Вскоре появился оруженосец Салиха с четырьмя товарищами и тоже исчез в аллее. Скоро они появились вновь, ведя Салиха. Выяснилось, что мальчик зашел в дом в переулке, чтобы попросить воды, когда услышал, как кто-то сказал по-персидски: «Командир, прячься быстро, потому что в дом вошел мальчик попросить воды». Мальчик услышал зги слова и помчался сообщить о них оруженосцу Салиха, которого знал. Но тот решил выдать старого хозяина его врагам. Он нашел его в доме при помощи зеркальца в руке, сделав вид, что расчесывает бороду.
Салих выскочил из комнаты, и оруженосец испугался, как бы тот не вытащил меч. Но когда он вошел за Салихом в следующую комнату, то увидел, как тот что-то шепчет в углу. Салих просил отпустить его. Взявший его в плен человек сразу отказался, но предложил торг: он проведет его мимо резиденций членов его семьи и сторонников, и если кто-нибудь из них выйдет, чтобы помочь Салиху, он позволит пленнику уйти.
Группа двинулась по улице, Салих шел босиком, с непокрытой головой. Никто не вышел ему на помощь, и маленькая процессия проделала по улицам путь в три километра. Когда они достигли дворца Мусы ибн Буги, Салих оказался окружен врагами. Его взяли под стражу и повели к дворцу халифа, но когда конвой проходил у подножия большого спирального минарета, который до сих пор возвышался над Самаррой, один из солдат ударил Салиха сзади. После этого все закончилось очень быстро.
Людей с головой Салиха привели к халифу на закате, когда тот молился. Голова убитого была завернута в одежду раба, причем со свертка еще капала кровь. На следующий день, в понедельник, голову пронесли по городу, и какой-то поэт оказался под таким впечатлением от этого зрелища, что сочинил стихотворение, в котором говорилось, что Муса (то есть Моисей) сразил фараона.
Теперь Муса ибн Буга остался единственным еще оставшимся в живых лидером группы тюрков, убившей Мутаввакиля девять лет тому назад. Но начавшееся кровопролитие не закончилось. После смерти Салиха Муса со своими людьми оставил Самарру и отправился на север сражаться с бедуинами, которые сожгли Балад— но, как и прежде, его люди сохраняли живой интерес к тому, что происходит в столице. Существует несколько рассказов о том, что случилось потом{574}, и по крайней мере общая картина случившегося ясна.
Согласно некоторым источникам, халиф попытался использовать отсутствие Мусы для подрыва его позиций. Он написал старшему командиру в армии Мусы по имени Баникбек, приказав ему принять командование на себя и привезти Мусу к нему в цепях. Но Мухтади неверно оценил этого человека: Байикбск отнес письмо прямо к Мусе, и они договорились совместно действовать претив халифа. Баникбек прибыл во дворец Джансак в субботу 16 июня и сразу же отправился к придворным. Он принес клятву верности халифу и извинился, что не схватил Мусу. Мухтади был подозрительным— у протестующего Байикбека забрали оружие и арестовали его. Тогда вооруженный эскорт военачальника окружил дворец. Среди советников Мухтади был член семьи Аббасидов по имени Салих ибн Али, прямой потомок халифа Мансура. Он понуждал своего владыку действовать более смело, чем действовали его предшественники. Салих напомнил Мухтади, как в ранние дни халифата Аббасидов Мансур казнил Абу Муслима, а когда сторонники Абу Муслима увидели его голову, то мирно разошлись — хотя многие из них ранее считали его чуть ли не богом. Халиф должен сделать то же самое с беспокойным тюрком.