Разрушенная мебель, сорванные картины, потрескавшиеся стены.
Люсьен пришел сюда на Солнцестояние не для того, чтобы загладить вину, я понял это, когда Тамлин открыл дверь в темную библиотеку.
Люсьен пришел сюда из жалости. Из сострадания.
Мое зрение приспособилось к темноте, прежде чем Тамлин махнул рукой, зажигая фейский свет в стеклянных чашах.
Он еще не разрушил эту комнату. Скорее всего, привел меня туда, где еще была целая мебель.
Я держал рот на замке, когда мы подошли к большому столу в центре помещения, Тамлин занял богато украшенный мягкий стул с одной стороны. Единственное, что у него осталось, что походило на трон в эти дни.
Я скользнул на место напротив него, бледное дерево застонало в знак протеста. Вероятно, мебель предназначалась для размещения титулованных придворных, а не для двух крупных воинов.
Тишина нарастала, такая же густая, как пустота в этом доме.
— Если ты пришел позлорадствовать, то можешь не стараться.
Я положил руку на грудь.
— Зачем мне делать это?
Никакого юмора.
— О чем ты хотел поговорить?
Я посмотрел на полки с книгами, на сводчатый, расписной потолок.
— Где мой дорогой друг Люсьен?
— Охотится за нашим ужином.
— Пропал интерес к таким вещам?
Глаза Тамлина оставались тусклыми.
— Он ушел до того, как я проснулся.
Охота для ужина, потому что здесь не было слуг, чтобы приготовить еду. Или купить ее.
Я не мог сказать, что почувствовал жалость к нему из-за этого.
Только было жаль Люсьена, снова застрявшего с тем кто когда-то был его закадычным другом.
Я положил ногу на ногу и откинулся на спинку стула.
— Я слышал, что ты не охраняешь свои границы?
Тишина. Затем Тамлин показал на дверь.
— Ты видишь вокруг себя часовых, чтобы делать это?
Даже они бросили его. Интересно.
— Фейра выполнила свою работу на отлично, не так ли?
Он оскалился, огонь промелькнул в его глазах.
— Не без твоей помощи, я так думаю.
Я улыбнулся.
— О, нет. Это все она. Умная, не правда ли.
Тамлин схватился за изогнутый подлокотник стула.
— Я и не думал, что Высшему Лорду Ночного двора нечем похвастаться.
Я не улыбался, когда ответил:
— Полагаю, ты считаешь, что я должен поблагодарить тебя за то, что ты помог меня вернуть к жизни.
— Я не питаю иллюзий о том, что в тот день, когда ты поблагодаришь меня за что-нибудь, Рисанд, адские огни превратятся в лед.
— Как поэтично.
Низкое рычание.
Слишком легко. Было слишком легко его подцепить, разозлить. И напомнив себе о стене, о мире, в котором мы нуждались, я сказал:
— Ты несколько раз спасал жизнь моему мэйту. Я всегда буду благодарен за это.
Я знал, что слова оказали нужный эффект. Мой мэйт.
Подло. Это был подлый удар. У меня было все — все, о чем я мечтал, умолял звезды даровать мне.
У него ничего не было. Было когда-то даровано много, но и так же отнято. Он не заслужил моей жалости, моего сочувствия.
Нет, Тамлин заслужил то, что он навлек на себя сам.
Он заслужил пустые комнаты, засохшие сады, прием пищи, за которым должен был охотиться.
— Она знает, что ты здесь?
— О, она знает об этом. — Один лишь взгляд на лицо Фейры вчера, когда я пригласил ее, ответил мне на вопрос, прежде чем она его озвучила: она не хотела больше видеть этого мужчину сидящего напротив меня.
— И, — продолжил я, — Она была так же встревожена, как и я, узнав, что твои границы не так надежны, как мы надеялись.
— С исчезнувшей стеной, мне нужны люди, чтобы следить за ними.
— Это можно организовать.
Последовало низкое рычание и проблеск когтей на костяшках пальцев.
— Я не позволю подобным тебе ступать на мои земли.
— Моя армия, как ты их называешь, воевала на войне, которую ты помогал организовать. Если тебе нужны патрули, я поставлю своих воинов.
— Чтобы защитить людей от нас? — Усмешка.
Мои руки зудели от желания вцепиться в его горло. Тени появились у меня под рукой, предвестники когтей скрытых чуть ниже.
Этот дом… я ненавидел этот дом. Возненавидел его с того момента, как ступил в него той ночью, когда проливалась кровь Весеннего двора, оплачивая долги, которые никогда не могли быть погашены. Оплата за крылья висевшие в кабинете.
Тамлин давно сжег их, как рассказывала мне Фейра. Но это не имело никакого значения. Он был там в тот день.
Он сообщил отцу и братьям информацию о том, где моя сестра и мать будут ждать меня. И ничего не сделал, чтобы помочь им, когда их разрывали на части.