У принцессы Нассау-Зигенской[359] бывали иногда забавные ответы. Когда король Густав III встретил ее в Спа, он хотя и сознавал что дамы его не могут любить[360], но стал разыгрывать в отношении к ней самую пылкую страсть. Однажды он бросился к ее ногам, восклицая, что она умрет, если она не ответит ему взаимностью. «Как Ваше Величество, — ответила принцесса, — и вы можете думать, что я вас не люблю! Ведь вы имеете самое убедительное доказательство моей любви: я не отдалась вам, чтобы не поставить вас в неловкое положение!»
Сражение под Иеной начиналось; раздавался грохот орудий. Стали обсуждать вопрос, не следует ли удалить королеву Прусскую, которая приехала к этому месту в сопровождении своей старой обер-гофмейстерины, графини Фосс… Генерал Кеккеритц, адъютант короля, уже потерял голову, и г-жа Фосс, ответственность которой была очень велика, тщетно старалась его урезонить, он ничего не слышал и гарцевал вокруг кареты, не отвечая ей на ее вопросы и не зная на что решиться. Выведенная из терпения и думая, что он покидает их, чтобы ускакать в строй, она крикнула ему: «Королева приказывает вам остаться здесь, генерал! Старым развалинам, как вы и я, нечего там делать!»
Часть IV
Корреспонденты Головкина
I. Госпожа де-Сталь
Конте, 15 сентября 1805 г.
Вы не заслужили той радости, которую я ощущаю при мысли, что вы близ меня. Вы непременно должны тотчас же приехать ко мне, ибо я здесь остаюсь еще только месяц и желала бы, чтобы вы его всецело посвятили меня. Я страшно люблю Италию; во Франции я ничего не покупаю по той простой причине, что мне там еще не заплатили ни гроша: хотя в газетах нашли нужным писать совсем другое. Я думаю, что мы друг друга поймем лучше, чем когда-либо, но отсюда невозможно разговаривать с Веве; поэтому приезжайте сюда на продолжительное время. Я рассчитываю провести зиму в Женеве; это очень скучно, но надо ждать и страдать. Прощайте, я кончаю тем же, чем я начала, приезжайте поскорей…
22 октября 1805 г.
Дорогой граф, Ваше отсутствие — большое горе не для сердца, а для ума. Где вы — там движение и жизнь, которые исчезают вместе с вами. Отчего бы вам не приехал сюда на будущей неделе, т. е. в следующий понедельник: Монти, знаменитый Монти, приехал ко мне из Милана, и вы будете довольны услышать итальянский язык. Вы здесь увидите также Бенжамена и Проспера[361]. Прежде чем уединиться в Женева, я хотела бы немного порадоваться, увидя вас. Что вы думаете по этому поводу? Но вам следует приехать сюда без всякого промедления. Маленькая отлучка сделает вас более интересным и в их глазах. Сообщите мне о вашем здоровье и о том, что слышно на свете. Мне кажется, что армии обступают друг друга, но я держу пари за французов.
Прощайте, дорогой граф; я вас люблю так, как вы заслуживаете быть любимым, т. е. вы мне очень нравитесь.
Коппе, 5 ноября 1805 г.
Вот письмо от Эльзеара для вас. Я в пятницу еду в Женеву и мне, таким образом, придется уехать отсюда, не увидев вас. Я чувствую себя немного униженной, что Веве меня победило. Я думаю, как вы, что можно чувствовать редко, но глубоко, а, впрочем, можно выбирать; в наше время большие и малые коты одинаково делают больно. Говорят, что генералу Мону поручено передать условия мира, но если он заключит мир, последний будет походить на войну. Не знаете ли Вы что-нибудь про Пруссию? В ней заключается весь вопрос. Я не понимаю, почему вы не хотите приехать в Женеву, чтобы посоветоваться с Бретиньи. Если бы вы пожелали, я заблаговременно предупредила бы об этом префета, и это было бы вернее. Сюда приехали шведы и австрийские офицеры, которых не взяли в плен. Бенжамен благодарит вас за память. Он каждый день повторяет, и он верно сулит о людях, что вы один из очаровательнейших мужчин, которых он когда-либо встретил.
18-го февраля, Женева (1806 г.)
Я, право, удивлена, с какою легкостью вы сочиняете французские стихи. Я начала перевод той же самой пьесы и встретила в ней огромные трудности. Правда, что я хотела перевести слово в слово; это придает переводу истинный смысл и казалось мне необходимым, чтобы вызвать новые ощущения. Верно то, что вам следовало приехать в Сен-Жан[362]. Хотя мира еще нет, но нет и войны, и Женева издали сохранила подобие Швейцарии. Между Веве и Женевой я не вижу разницы. Вы здесь с моей стороны встретите радушный и внимательный прием[363]. Я вчера с большим успехом играла роль Альзиры, и если бы вы приехали раньше 15 марта, я бы вам сыграла Федру. Г-жа де Фрис[364] представляет из себя, как говорит Бенжамен, настоящую Андромаху, сохраненную в спирте. У нее есть талант… но… возраст! возраст! То, что он отнимает и что он дает — останется навсегда источником размышлений.
359
По первому браку княгиня Сангушко, урожденная Шарлотта Гозьдска, была вторым браком замужем за принцем Карлом Отоном Нассау-Зигенским, известным «Кондоттьери», скончавшимся в 1809 г.
360
Намек на распространенный о нем современниками слух и на мнение, приписывающее права отца на его сына и наследника, Густава IV, офицеру Мунху.
362
Сен-Жан называется прибрежная часть холма, господствующего над Женевой с северо-востока, где Бонапарт решил соорудить укрепления. Находящийся на этом холме более на виду дом, которому Вольтер присвоил ничем неоправдываемое название «Les Delicese (отрада) перешел в собственность семейства Пероншен. Другой дом, поближе к Женеве, принадлежащий семейству Констан называется, как и весь холм, Сен-Жан и пользуется известностью другого рода, привлекающей иностранцев, а именно прелестным видом. Третий дом, находящийся в глубине, на берегу Роны, тоже имеет свою прелесть и называется «Сен Жан под горой» (Saint Jean sous Terre) (Примечание графа Федора к «
363
Эти симпатии не были взаимны. «Коппеская комедиантка» — эпитет, встречающийся часто в интимных письмам графа Федора. В «собранных письмах» он ее характеризует как женщину, блестящая репутация которой обходилась без старинных обычаев и строгих принципов.
364
Граф Фрис был банкир из Вены. Ему принадлежал красивый дом «Ля-Шаблиер», расположенный в полумиле от Лозанны, близ дороги в Эшапане.