Это привлекло внимание Азриэля — темнота говорящего с тенями отдалилась, чтобы открыть глаза, полные понимания. Заперто.
— Так что я привязала себя к этому телу. Я запихнула глубоко в себя свое горящее могущество. Я отказалась от всего, чем была. Дверь камеры просто... открылась. И я вышла.
Горящее могущество... Оно все еще тлело в ней глубоко внутри нее, видимое только через дымку ее серых глаз.
— Это будет ценой освобождения Костереза, — сказала Амрен. — Вам придется привязать его к телу. Сделать его... Фэ. И я сомневаюсь, что он согласится на это. Особенно без Уробороса.
Мы молчали.
— Вам нужно было спросить меня, прежде чем идти, — сказала она, и в ее тоне опять появилась резкость. — Я бы избавила вас от этой встречи.
Рисанд сглотнул.
— Ты можешь — освободиться?
— Не сама.
— Что случится, если это произойдет?
Амрен долго смотрела на него. Потом на меня. На Кассиана. Азриэля. Мор. Нэста. Потом, наконец, опять на моего мейта.
— Я не буду помнить вас. Вы все будете мне безразличны. Я либо убью вас, либо уйду. Что я чувствую сейчас... это будет незнакомо мне — чувства не будут влиять на меня. Все, чем я являюсь, это тело... я перестану этим быть.
— Что ты такое, — выдохнула Нэста, обходя Кассиана и становясь рядом с ним.
Амрен игралась с одной из своих серёг — черных жемчужин.
— Посыльный — и солдат-убийца. Для гневающегося бога, который управлял молодым миром.
Я могла почувствовать вопросы, появившиеся у остальных. Глаза Риса почти светились от них.
— Было ли Амрен твоим именем? — спросила Нэста.
— Нет, — дым закружился в ее глазах. — Я не помню имя, которое мне дали. Я использую Амрен, потому что... это долгая история.
Я почти умоляла ее рассказать эту историю, но прозвучали мягкие шаги, и потом –
— О.
Элейн вздрогнула — и я поняла, что она не слышит нас. Даже не подозревала, что мы здесь, благодаря щиту, не пропускающему ни одного звука.
Он мгновенно опустился. Но моя сестра осталась у лестницы. Она накинула поверх своей ночной рубашки шелковую шаль бледно-голубого цвета, ее пальцы сжали ткань, когда она взяла себя в руки.
Я немедленно подошла к ней.
— Тебе что-то нужно?
— Нет. Я... Я спала, но я слышала...
Она покачала головой. Посмотрела на наши официальные наряды, на темную корону на моей голове — и голове Рисанда.
— Я не слышала вас.
Азриэль шагнул вперед.
— Но ты слышала что-то другое.
Элейн, казалось, готова была кивнуть, то отступила на шаг.
— Думаю, это мне приснилось, — прошептала она. — Думаю, что все эти дни мне приснились.
— Позволь мне дать тебе горячее молоко, — сказала я, взяв ее за локоть, чтобы отвести ее в гостиную.
Но Элейн стряхнула мою руку, направляясь к лестнице. Когда она сделала пару шагов, то сказала:
— Я могу слышать ее — как она плачет.
Я обхватила перила.
— Кто?
— Все думают, что она мертва, — Элейн продолжала идти. — Но это не так. Она лишь стала другой. Изменилась. Как и я.
— Кто, — надавила я.
Но Элейн все поднималась, и платок соскользнул с ее спины. Нэста подкралась ко мне. Мы обе втянули воздух, чтобы сказать что-то, я даже не знаю, что, но –
— Что ты видела, — сказал Азриэль, и я постаралась не вздрогнуть, когда он оказался сбоку от меня, хотя я не видела, как он двигался. Снова.
Элейн остановилась на середине лестницы. Медленно, она развернулась к нему.
— Я видела молодые руки, иссохшие от старости. Я видела коробку из черного камня. Я видела огненное перо, которое приземлилось на снег и растопило его.
Меня чуть не вывернуло. Один взгляд на Нэсту подтвердил, что она тоже почувствовала это. Увидела это.
Безумие. Элейн вполне могла сойти с ума –
— Оно рассердилось, — тихо сказала Элейн. — Оно очень сильно рассердилось, что у него что-то забрали. Так что оно заберет что-то у них в наказание.
Мы ничего не сказали. Я не знала, что сказать — о чем спросить. Если Котел и с ней что-то сделал...
Я столкнулась с Азриэлем, выставив между нами руку.
— Что это значит?
В светло-коричневых глазах Азриэля что-то появилось, когда он изучал мою сестру и ее слишком худое тело. И, не сказав ни слова, он рассеялся. Мор еще долго после его ухода смотрела на место, где он стоял.
Я подождала, пока все не уйдут — Кассиан и Рис ускользнули, чтобы обдумать возможности и недостатки наших потенциальных союзников, Амрен разбушевалась, чтобы избавиться от нас, и Мор ушла, чтобы насладиться, как она думала, последними мирными днями города, ее голос все еще был хрупким — прежде чем я затащила Нэсту в гостиную.