Я снова сжала ее руку.
— Ты расскажешь им, когда будешь готова. И я буду на твоей стороне, что бы ни произошло. До тех пор... Твой секрет в безопасности. Я никому не скажу — даже Рису.
— Спасибо, — выдохнула она.
Я покачала головой.
— Нет — спасибо тебе, что рассказала мне правду. Это честь для меня.
— Я хотела рассказать тебе; я поняла, что хочу сделать это в тот момент, как вы с Азриэлем рассеялись в лагерь Хайберна. И от мысли, что я не смогу рассказать тебе... — ее пальцы сжали мою ладонь. — Я пообещала Матери, что расскажу тебе все, если вы вернетесь в целости и сохранности.
— Похоже, она была рада принять сделку, — сказала я с улыбкой.
Мор вытерла лицо и ухмыльнулась. Но ухмылка быстро исчезла.
— Ты, должно быть, думаешь, что я ужасна, потому что вожу за нос Азриэля — и Кассиана.
Я задумалась.
— Нет. Нет, не думаю.
Так много всего обрело смысл после сказанного ей. Как Мор отворачивалась от пылкого взгляда Азриэля. Как она избегала романтической близости, но готова была защитить его, если чувствовала, что на кону его физическое или эмоциональное здоровье.
Азриэль любит ее, в этом я не сомневалась. Но Мор... Я была слепа. Не понимала, что существует чертовски хорошая причина, почему прошло пятьсот лет, а Мор все еще не приняла то, что Азриэль так очевидно предлагал ей.
— Как думаешь, Азриэль подозревает? — спросила я.
Мор разъединила наши руки и отошла на несколько шагов.
— Возможно. Я не знаю. Он слишком внимателен, чтобы не заметить, но... думаю, что он смущается каждый раз, как я привожу домой мужчин.
— А то, что у тебя было с Гелионом... Почему?
— Он хотел отвлечься от своих проблем, и я... — она вздохнула. — Всякий раз, как Азриэль ясно дает понять о своих чувствах, как в тот раз с Эрисом... Это глупо, я знаю. Это так глупо и жестоко, что я делаю это, но... я переспала с Гелионом просто для того, чтобы напомнить Азриэлю... Боги, я даже не могу произнести это. Когда произносишь это вслух, звучит еще хуже.
— Чтобы напомнить ему, что ты не заинтересована в нем.
— Я должна рассказать ему. Мне нужно ему рассказать. О Мать, после прошлой ночи, я должна сделать это. Но... — она перекинула свои золотистые волосы через плечо. — Это продолжается так долго. Так долго. Я боюсь взглянуть правде в глаза — боюсь рассказать ему, что он потратил пятьсот лет, тоскуя по тому, чего никогда не будет. Возможные последствия... сейчас меня все устраивает. Даже если я не могу... не могу быть собой настоящей... все достаточно хорошо.
— Не думаю, что ты должна останавливаться на 'достаточно хорошо', — тихо сказала я. — Но я понимаю. И опять же... когда ты решишь, что время пришло, будь это завтра или через пятьсот лет... Я прикрою твою спину.
Она снова сморгнула слезы. Я развернулась к лагерю, и слабая улыбка расцвела на моих губах.
— Что? — спросила она, подходя ко мне.
— Я просто подумала, — сказала я с растущей улыбкой, — что когда ты будешь готова... Я подумала, что мне будет очень весело, когда я стану твоей свахой.
Ответная ухмылка Мор была ярче всего Дневного Двора.
Амрен уединилась в своей палатке и никого не впускала. Ни меня, ни Вариана, ни Рисанда.
Я, конечно, пыталась, шипя от усилий пробиться сквозь ее защитные заклинания, но даже магия Гелиона не смогла их сломать. И как бы я не требовала, уговаривала или умоляла, она не отвечала. На что бы Сюриэль ни указал мне в Книге... она, кажется, считала это даже более важным, чем причина, по которой я пришла поговорить с ней: чтобы она помогла мне освободить Бряксиса. Я могла бы сделать это без нее, поскольку она уже разрушила защитные заклинания, сдерживающие его, но... присутствие Амрен было бы... целесообразным. По крайней мере, для моей части сделки.
Я, возможно, была трусихой, но встретиться с Бряксисом лицом к лицу, привязать его к немного более осязаемому телу, и, наконец, привести сюда, чтобы он сокрушил армию Хайберна... Амрен куда лучше справилась бы и с разговорами, и с приказами.