Он прислонился к дверному проему, наблюдая, как я снимаю порванную, запятнанную куртку. Как если бы это было самым важным заданием, которое ему когда-либо давали.
— По существу грязь осталась, — его голос стал грубым, когда он отслеживал каждое мое движение, пока я развязывала сапоги. — Как слой масла.
Действительно, хоть моя кожа и выглядела чистой, ощущалась... немытой. Я сбросила сапоги, позволяя им приземлиться на мою грязную куртку.
— Значит, это больше для эстетических целей.
— Ты слишком долго, — сказал он, подбородком указывая на ванну.
От легкого рычания в его голосе моя грудь напряглась. Он тоже это заметил.
И улыбнулась самой себе, выгибая спину больше, чем необходимо, снимая рубашку и бросая ее на мраморный пол. Солнечный свет заструился сквозь пар, поднимающийся от ванны, окрашивая пространство между нами в золотой и белый цвета. Рис издал низкий звук, смутно напоминающий хныканье, когда он осмотрел мой голый торс. Когда он осмотрел мою грудь, теперь тяжелую и ноющую, достаточно сильно, что мне пришлось подавить желание попросить его полностью забыть о ванне.
Но я притворилась, что ничего не замечаю, когда расстегнула штаны и дала им упасть на пол. Вместе с моим нижним бельем.
Взгляд Риса замер.
Я ухмыльнулась, осмелившись взглянуть на его штаны. На доказательство того, что именно я делала с ним, что сильно вжималось в черный материал его штанов. Я промурлыкала:
— Как жаль, что в ванне недостаточно места для двоих.
— Недостаток конструкции, который я исправлю завтра же.
Его голос был грубым, тихим — и он скользнул невидимыми руками по моим грудям, между моих ног.
Мать, спаси меня. Я как-то смогла идти, залезть в ванну. Как-то смогла вспомнить, как мыться.
Все это время Рис стоял, прислонившись к дверному проему, и молча наблюдал с безжалостной сосредоточенностью.
Возможно, некоторые участки тела я мыла дольше других. И, возможно, убедилась, чтобы он это увидел.
Он лишь обхватил дверной проем с такой силой, что дерево под его рукой затрещало.
Но Рис не сделал ни одного шага, чтобы схватить меня, даже когда я завернулась в полотенце и расчесала свои спутанные волосы. Как будто воздержание... тоже было частью игры.
Мои голые ноги скользнули по мраморному полу, когда я положила расческу на раковину, каждым дюймом тела осознавая, где он стоит в дверях, осознавая, что он смотрит на меня в зеркальном отражении.
— Теперь чистая, — объявила я хриплым голосом, встречая его взгляд в зеркале.
Могла бы поклясться, что темнота и звезды закружились над его плечами. Мгновение, и они исчезли. Но хищное выражение его лица...
Я повернулась, мои пальцы слегка дрожали, когда я сжала полотенце, в которое была завернута.
Рис протянул руку, его пальцы тоже дрожали. Даже полотенце было слишком грубым для моей слишком чувствительной кожи, когда я вложила свою руку в его, его мозоли царапались, когда его рука сомкнулась поверх моей. Я хотела, чтобы оцарапали меня везде.
Но он просто повел меня в спальню, шаг за шагом, мускулы его широкой спины напряглись под жакетом. И ниже, гладкий, мощные очерченные бедра, его зад –
Я собираюсь поглотить его. С головы до кончиков пальцев. Я собираюсь поглотить его –
Но Рис остановился возле кровати, выпуская мою руку и поворачиваясь ко мне, отступая на шаг на безопасное расстояние. И на его лице было такое выражение, когда он посмотрел на пятно на моей скуле, которое бросило меня в жар, угрожая свести с ума все мои чувства.
Я сглотнула, вода с моих волос капала на ковер.
— Синяк так плох?
— Он почти исчез.
Темнота снова замерцала в комнате.
Я осмотрела его совершенное лицо. Каждую линию и угол. Страх, ярость и любовь — мудрость, хитрость и сила.
Я позволила полотенцу упасть на ковер.
Позволила ему посмотреть на меня, прежде чем положила руку на его грудь, его сердце бушевало под моей ладонью.
— Готова к ублажению.
Мои слова получились не такими развязными, как я планировала.
Не тогда, когда ответная улыбка Риса была темной, жестокой.
— Я почти не знаю, откуда начать. Так много возможностей.
Он поднял палец, и мое дыхание стало быстрым и тяжелым, когда он лениво обвел одну из моих грудей, потом другую. Постоянно сужая круги.
— Я могу начать здесь, — прошептал он.
Я сжала бедра. Он заметил это движение, и его темная улыбка выросла. И прямо перед тем, как его палец дошел до кончика моей груди, прямо перед тем, как он дал мне то, о чем я собиралась умолять, его палец скользнул вверх — по моей груди, моей шее, подбородку. Прямо к моему рту.