— К счастью для тебя, — решительно сказала Нэста, — я не испытываю таких же чувств.
Азриэль подавился вином.
Но Нэста лишь подошла к столу и заняла свое место.
Мор мигнула, но доверительно улыбнулась мне:
— Думаю, нам понадобится гораздо больше вина.
Спина Нэсты застыла. Но она ничего не сказала.
— Я сбегаю в кладовую, — предложил Кассиан, слишком быстро исчезая за дверями, ведущими в коридор, чтобы это могло показаться случайным.
Нэста еще сильнее напряглась.
Дразня мою сестру, насмехаясь над ней... Я села рядом с Нэстой и прошептала:
— Они хотят как лучше.
Нэста провела пальцем по своему стулу из слоновой кости и обсидиана, осматривая столовое серебро с лозами ночного цветущего жасмина, выгравированными на рукоятках.
— Мне все равно.
Амрен скользнула на стул напротив меня, прямо когда Кассиан вернулся с бутылкой в каждой руке и съежился. Амрен сказала моей сестре:
— А ты та еще штучка.
Взгляд Нэсты метнулся вверх. Амрен лениво вертела в руках кубок крови, наблюдая за ней, как кошка за новой интересной игрушкой.
Нэста просто сказала:
— Почему твои глаза светятся?
Небольшое любопытство — просто потребность в разъяснении.
И никакого страха. Вообще.
Амрен склонила голову.
— Ты знаешь, ни один из этих проныр никогда не спрашивал меня об этом.
Эти самые проныры пытались не выглядеть слишком озабоченными. Как и я.
Нэста все еще ждала.
Амрен вздохнула, ее темные волосы покачнулись.
— Они светятся потому, что это единственная часть меня, с которой не смогло справиться сдерживающие заклинание. Единственный признак того, что скрывается внутри меня.
— И что же скрывается внутри?
Все замолчали. Даже перестали двигаться. Люсьен, все еще стоящий у окна, побелел, будто лист бумаги.
Амрен провела пальцем по краю кубка, красный лак на ее ногте сиял столь же ярко, как и кровь внутри.
— Об этом они тоже никогда не осмеливались спрашивать.
— Почему.
— Потому что это не вежливо — и они боялись.
Амрен посмотрела Нэсте в глаза, и моя сестра не отвела взгляд. Не вздрогнула.
— Мы одинаковые, ты и я, — сказала Амрен.
Я не уверена, что дышала. По связи я определила, что Рис, кажется, тоже.
— Не телом, не тем, что блуждает под нашими кожей и костями... — удивительные глаза Амрен сузились. — Но... я вижу суть, девочка, — Амрен кивнула, больше для себя, чем для нас. — Ты не подошла — форме, в которую тебя засунули. Пути, которым ты была рождена и по которому вынуждена идти. Ты пыталась, но все же нет, ты не можешь подходить, — небольшой кивок. — Я знаю — каков этот путь. Я помню это, очень давно я по нему прошла.
Нэста управлялась с неестественной неподвижностью Фэ лучше, чем я когда-то. И она сидела так несколько мгновений, просто смотря на странную, изысканную женщину, сидящую напротив, взвешивая слова, силу, которую излучала Амрен... И тогда Нэста сказала:
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Красные губы Амрен расплылись в широкой змеиной улыбке.
— Когда ты прорвешься, девочка, убедись, что это почувствуют во всех мирах.
Дрожь пробежала по моей коже.
Но Рис протянул:
— Кажется, Амрен берет уроки актерства в театре, который вниз по улице от ее дома.
Она стрельнула по нему взглядом.
— Я серьезно, Рисанд...
— Уверен, что так и есть, — сказал он, садясь справа от меня. — Но я бы предпочел съесть что-нибудь, прежде чем из-за тебя окончательно пропадет аппетит.
Его широкая ладонь согрела мое колено, когда он сжал его под столом, успокаивая меня.
Кассиан сел слева от Амрен, Азриэль рядом с ним, Мор выбрала место напротив него, оставив Люсьену...
Люсьен нахмурился, глядя на пустующее место по главе стола, а затем на пустое место напротив Нэсты.
— Я... разве ты не должен сидеть во главе стола?
Рис поднял брови.
— Мне все равно, где сидеть. Меня заботит лишь то, что я буду есть прямо, — он щелкнул пальцами, — сейчас.
Пища, приготовленная поварами, которых я особо не встречала внутри Дома, появилась на столе на тарелках, подносах и чашах. Жаркое, разнообразные соусы и подливы, рис и хлеб, свежие пареные овощи прямо из ферм на окраинах... Я чуть не задохнулась от запахов, закруживших вокруг меня.
Люсьен скользнул на свое место, смотря на все так, будто сидел на игольнице.
Я наклонилась через Нэсту и объяснила Люсьену: