— Ну, то есть, — уточнила я, — не считая частных библиотек здесь и в Весеннем Дворе, и у моей семьи тоже была одна, но не... Не настоящая.
Рис искоса посмотрел на меня.
— Я слышал, что у людей на континенте есть библиотеки со свободным посещением — открытые для всех.
Не уверена, что это был вопрос, но кивнула.
— На одной из территорий они впускают всех, независимо от их статуса и родословной, — обдумала я его слова. — Были... были ли библиотеки до Войны?
Конечно же были, но я имею в виду —
— Да. Великолепные библиотеки, полные капризных ученых, которые могли найти тебе книгу, написанную тысячелетиями назад. Но людей не впускали внутрь — только если ты не был чьим-то рабом, пришедшим по поручению, и даже тогда за тобой пристально следили.
— Почему?
— Потому что книги полны магии и вещей, которые они хотели скрыть от людей.
Рис засунул руки в карманы, ведя меня вниз по коридору, освещенному лишь фейским светом, излучаемым из понятых рук статуй красивых женщин, похожих как на Высших Фэ, так и на фейри.
— Ученые и библиотекари отказались владеть рабами — некоторые по личным причинам, но большинство потому, что не хотели, чтобы они имели доступ к книгам и архивам.
Рис указал на другую изогнутую лестницу. Должно быть, мы уже были глубоко под горой, воздух был сухим и холодным — и тяжелым. Как будто он был заперт здесь целую вечность.
— Что случилось с библиотеками после того, как построили стену?
Рис сложил крылья, потому что лестница стала уже, а потолок ниже.
— У большинства ученых было достаточно времени на эвакуацию — и они могли рассеяться, забрав книги. Но если у них не хватало времени или силы... — его лицо напряглось. — Они сжигали библиотеки. Чтобы люди не могли получить доступ к их ценной информации.
По моей спине пробежал холодок.
— Они предпочли потерять эту информацию навсегда?
Он кивнул, тусклый свет позолотил его иссиня-черные волосы.
— Без предрассудков, страх был из-за того, что люди могут найти опасные заклинания — и использовать их против нас.
— Но мы — я имею в виду, они, не владеют магией. У людей нет магии.
— У некоторых есть. Обычно у тех, кто состоит в дальнем родстве с Фэ. Но некоторые из этих заклинаний не требуют обладания магией — нужны лишь правильные слова, или правильные ингредиенты.
Его слова засели в моей голове.
— Могли ли — то есть, очевидно, они могли, но... Люди и Фэ когда-то скрещивались. Что случалось с потомством? Если ты наполовину человек, наполовину Фэ, куда они шли, когда воздвигалась стена?
Рис шагнул в холл у подножия лестницы, открывая широкий коридор из резного красного камня и запечатанных обсидиановых дверей, с серебряными прожилками. Красивые — ужасающие. Будто за ними держали какого-то сильного зверя.
— Для полукровок ничего не заканчивалось хорошо, — сказал он через секунду. — Многие были результатом изнасилований. Большинство предпочитало оставаться с человеческими матерями — их человеческой семьей. Но после появления стены, среди людей, они были... напоминанием того, что было сделано, о врагах за стеной. В лучшем случае они становились изгоями и отшельниками, их дети — если у них проявляли физические особенности — тоже. В худшем... Люди были разгневаны в первые годы, как и их первое поколение позже. Они хотели, что кто-то оплатил за их рабство, за преступления, совершаемые против них. Даже если полукровки не делали ничего плохого... для них это не заканчивалось хорошо.
Он приблизился к дверям, которые открылись призрачным ветром, будто сама гора ожила, чтобы услужить ему.
— А те, что остались по другую сторону стены?
— Они были по рангу даже ниже, чем низшие фейри. Либо они были везде лишними, либо... многих можно было найти на улицах. Продающих свое тело.
— А в Веларисе? — мои слова были лишь порывом воздуха.
— Тогда мой отец был Высшим Лордом, — сказал Рис, напрягая спину. — Мы не впускали любых людей, рабов или нет, на наши территории веками. Он не впустил их — не для продажи своего тела, не для поиска убежища.
— И когда ты стал Высшим Лордом?
Рис остановился, прежде чем нас окутал мрак.
— К тому времени для большинства из них уже было поздно. Было сложно... предлагать им убежище без возможности объяснить, где мы предлагали им это безопасное место. Говорить об этом, при этом поддерживая иллюзию нашей беспощадной жестокости,— звезды засияли в его глазах. — На протяжении веков мы сталкивались с некоторыми из них. Некоторые смогли прийти сюда. Некоторым... уже нельзя было помочь.