Тогда он, без сомнений, заглянул в ее разум и увидел их лица.
— Я позволил Мор выследить их, — он плотно сложил крылья. — И когда она закончила, она осталась здесь на месяц. Помогая Клото исцелиться, насколько это возможно, но еще... помогая стереть их следы из ее жизни.
Травма Мор была другой, но... я понимала, почему она сделала это, почему хотела быть здесь. Интересно, помогло ли ей это не закрыться в себе?
— Кассиан и Азриэль полностью излечились после Хайберна. Неужели для Клото ничего нельзя сделать?
— Мужчины... исцеляли ее, прежде чем снова причинить ей боль. Постоянно нанося ей травмы. Когда Мор нашла ее, урон уже был нанесен. Они не закончили с ее руками, так что нам удалось спасти их, чтобы она смогла хоть немного использовать их, но... Чтобы исцелить ее, нужно было вскрыть ее раны снова. Я предложил забрать ее боль, пока это будут делать, но... Она не могла вынести этого — боясь того, что вскрытие ран опять вызовет их образы в ее голове. В ее сердце. Она живет здесь с тех пор — с такими же, как она. Ее магия помогает ей с передвижением.
Я знала, что нам нужно начать работать, но я спросила:
— Все... все ли жрицы в библиотеке похожи на нее?
— Да.
В словах скрывались столетиями накапливаемые ярость и боль.
— Я превратил эту библиотеку в убежище для них. Некоторые приходят за исцелением, работая помощниками, а потом уходят; некоторые приносят клятвы Котлу и Матери, становясь жрицами и оставаясь здесь навечно. Но это им решать, остаются ли они здесь на неделю или на всю жизнь. Посторонним можно заходить в библиотеку, чтобы проводить исследования, но лишь в том случае, когда жрицы дают свое разрешение. И лишь в том случае, когда они приносят обязательные клятвы, что не причинят никакого вреда во время посещений. Эта библиотека принадлежит им.
— Кто здесь был до них?
— Несколько причудливых старых ученых, которые проклинали меня, когда я перевел их в другие библиотеки города. У них все еще есть доступ, но когда и где решают жрицы.
Выбор. Это всегда будет мой выбор, пока я с ним. Как и у других. Еще задолго до того, как он сам узнал об этом тяжелым путем. Вопрос, должно быть, отразился в моих глазах, потому что Рис добавил:
— Я провел здесь очень много времени в те недели после Подгорья.
Мое горло сжалось, когда я наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.
— Спасибо, что делишься этим местом со мной.
— Теперь оно принадлежит и тебе.
И я знала, что это не только потому, что мы мейты, но... оно принадлежит мне так же, как и другим женщинам здесь. Которые стойко вынесли невзгоды и выжили.
Я слегка улыбнулась.
— Полагаю, что это чудо, что я вообще могу находиться под землей.
Но его лицо оставалось серьезным, задумчивым.
— Так и есть, — добавил он мягко. — Я очень горжусь тобой.
Мои глаза горели, и я моргнула, поворачиваясь к книгам.
— И я полагаю, — с небольшим усилием сказала я, — что это чудо, что я действительно могу читать эти вещи.
Ответная улыбка Риса была прекрасной — и немного озорной.
— По-моему, мои небольшие уроки помогли.
— Да, ''Рис — лучший любовник, на которого может рассчитывать женщина'' несомненно то, что научило меня читать.
— Я только пытался сказать тебе то, что ты сейчас знаешь.
Моя кровь начала закипать.
— Хммм, — все, что я сказала, беря книгу.
— Я приму это хммм как вызов.
Его рука скользнула по моему бедру, затем обхватила мое колено, гладя его большим пальцем. Даже сквозь мою кожаную форму, жар его тела просочился до моих костей.
— Возможно, я затащу тебя между стеллажей и посмотрю, какой тихой ты можешь быть.
— Хммм.
Я листала страницы, не видя текста.
Его рука начала смертоносное, насмешливое исследование моего бедра, его пальцы оказались на его чувствительной внутренней части. Выше, выше. Он наклонился, чтобы тоже взять книгу, но прошептал мне на ухо:
— Или, может быть, я уложу тебя на этот стол и буду вылизывать, пока ты не закричишь достаточно громко, чтобы разбудить ту штуку внизу библиотеки.
Я наклонила к нему голову. Его глаза были пустыми — заспанными.
— Я полностью одобряю этот план, — сказала я, даже когда его рука остановилась очень, очень близко от вершины моих бедер, — до тех пор, пока ты не привлечешь это существо внизу.
По-кошачьи хитрая улыбка. Он удерживал мой взгляд, пока его язык высунулся до нижней губы.
Моя грудь напряглась под рубашкой, и его взгляд опустился — изучая.
— Я думал, — сказал он задумчиво, — что сегодняшнего утра было достаточно, чтобы ты могла продержаться до вечера.