Он вздохнул, когда я закончила с одной ногой и начала со второй.
— Могу ли я попросить тебя не играть в сваху? Пусть они сами со всем разберутся.
Я встала, прижимая руки к бедрам.
— Я бы никогда не вмешалась в чужие дела!
Он лишь выгнул брови в молчаливом вызове. И я точно знала, о чем идет речь.
Мой желудок сжался, когда я села перед туалетным столиком и начала заплетать волосы в корону. Возможно, я была трусихой, потому что не могла спросить это вслух, но сказала по связи, Надругательство ли это — то, что я забралась в сознание Люсьена таким образом?
Я не могу ответить на этот вопрос. Рис подошел и протянул мне шпильку.
Я вставила ее в участок косы. Я должна была убедиться — что он не собирался схватить ее, чтобы продать нас.
Он протянул мне еще одну. И ты получила ответ?
Мы работали в унисон, закалывая мои волосы. Я так думаю. Дело не только в том, что он думал — там были... чувства. Я не чувствовала никаких злых намерений, никакого коварства. Лишь заботу о ней. И... печаль. Тоску. Я покачала головой. Должна ли я рассказать ему? Что я сделала?
Рис заколол часть моих волос, до которой мне было трудно добраться. Ты должна решить, стоит ли это успокоения твоей вины.
Стоит ли это колеблющегося доверия Люсьену мне, этому месту. Я пересекла границу.
Но ты сделала это, чтобы обеспечить безопасность людей, которых любишь.
Я не понимала... Я замолчала, снова качая головой.
Он сжал мое плечо. Не понимала что?
Я пожала плечами, оседая на мягком табурете. Что это так сложно. Мое лицо нагрелось. Я знаю, что это звучит ужасно наивно –
Это всегда сложно, и никогда не становится легче, не важно, как много веков я это делаю.
Я задвинула лишние шпильки в туалетный столик. Это второй раз, как я проникаю в его сознание.
Тогда скажи, что это был последний, и покончи с этим.
Я моргнула, поднимая голову. Я накрасила губы таким темным оттенком красного, что он были почти черными, и теперь они сжались в тонкую линию.
Он уточнил, Что сделано, то сделано. Мучения из-за этого ничего не поменяют. Ты поняла, что это граница, которую ты не хочешь пересекать, так что ты не сделаешь такую ошибку снова.
Я заерзала на своем табурете. Ты бы так сделал?
Рис задумался. Да. И потом бы чувствовал такую же вину.
Услышанное успокоило что-то во мне, глубоко внутри. Я кивнула, один раз, второй.
Если хочешь почувствовать себя немного лучше, добавил он, то технически Люсьен нарушил установленные нами правила. Так что ты имела полное право заглянуть в его разум, хотя бы для того, чтобы убедиться в безопасности своей сестры. Он первый пересек границу.
Это еще сильнее успокоило меня. Ты прав.
И это было решено.
Я смотрела на Риса в зеркало, когда темная корона появилась в его руках. Одна из вороньих перьев, которую я уже видела на нем — или его женский близнец. Тиара — которую он нежно, с благоговением, установил перед косой, которую мы прикололи к моей голове. Оригинал короны... появился на голове Риса мгновением позже.
Вместе мы посмотрели на наше отражение. Лорд и Леди Ночь.
— Готова быть злой? — прошептал он мне на ухо.
Пальцы моих ног подогнулись от ласки в его голосе — и воспоминании о прошлом разе, когда мы были во Дворе Кошмаров. Как я сидела у него на коленях — где блуждали его пальцы.
Я встала с табурета, полностью разворачиваясь к нему лицом. Его пальцы скользнули по моей голой коже вдоль ребер. Между моей грудью. По внешней стороне моих бедер. О, он тоже помнит.
— На этот раз, — выдохнула я, целуя завиток татуировки, выглядывающий из-за воротника его черного камзола, — я заставлю Кейра умолять.
ГЛАВА
25
Амрен не одела Нэсту в хитросплетенное платье из звездной пыли, в каких были мы с Мор. И она не одела Нэсту под свой стиль: в свободные штаны и короткую блузу. Она одела ее просто. Сурово.
Платье непроницаемого черного цвета тянулось по темному мраморному полу тронного зала Высеченного Города, его лиф и рукава плотно облегали, а вырез прикрывал основание ее бледной шеи. Волосы Нэсты были уложены в простом стиле, чтобы открыть ее лицо и свирепую чистоту ее глаз, когда она прошла через собравшуюся толпу, возвышающиеся резные столбы с вырезанными чешуйчатыми зверями на них, громадный помост и трон на его вершине... и не колебалась.