Я заморгала, у меня внутри все сжалось. Фаолан здесь? Он был на восемь лет старше меня, когда я уехала на тренировки, и в ту пору я была по уши влюблена в красивого мрачноватого парня намного старше меня. Классический «плохиш». Я поморщилась, хотя никто не мог этого видеть.
— Сомневаюсь, что Благие решились бы на такую хитрую уловку. У них не хватает напористости, когда нужно сделать ход, по крайней мере, у Александра не хватает. Если бы заправляла королева-консорт, тогда — возможно…
От этого хриплого голоса у меня по спине пробежали мурашки, прямо до… Нет, нет, я не собиралась возвращаться к прошлому. Мое увлечение Фаоланом выросло из детского поклонения герою, который спас меня от гибели в реке. И все равно это было лишь увлечение. Хотя после того, как Фаолан меня спас, он много лет относился ко мне по-доброму, что отнюдь не помогало его разлюбить.
— Держи спину, Каллик! Благие не сутулятся.
Надзирательница приюта хлестнула сзади магией по ногам. Я вскрикнула и выпрямилась.
С надзирательницей Беталин лучше было вести себя осмотрительно — то есть совершать проступки, когда ее нет рядом.
Гиацинта, стоявшая рядом со мной, сердито посмотрела вслед пожилой женщине.
— Что вообще будет? — пробормотала я.
Цинт вздохнула.
— Сюда приведут домашних детей, чтобы они подружились с нами. Наверное, это помогает богатым людям лучше относиться к самим себе.
Я пока мало знала Цинт, но эта девочка обычно была веселой, насколько возможно. Такой понурой она делалась, когда вспоминала о смерти своих родителей.
Мне стало ее жалко, и я взяла ее за руку.
— Может, улизнем?
Она слегка улыбнулась.
— Можно было бы и улизнуть, вот только… К нам будут приходить каждый месяц до дальнейшего распоряжения.
Я застонала, вытирая мокрый нос. Здорово. Меньше всего мне хотелось разговаривать с теми, кто или жалеет меня, или смотрит на меня свысока.
Подгнившие двойные двери приюта распахнулись внутрь, и вошла толпа детей Благих, все на несколько лет старше меня. Их кислые лица сразу дали понять, какой нас ожидает день.
Я снова застонала, но мой стон оборвался, как лопнувшая тянучка, когда я увидела впереди остальных черноволосого мальчика с темными глазами.
— Эй… — окликнула Цинт, бросив на меня взгляд, но тут сестра-хозяйка начала говорить.
Мальчик был таким знакомым. Как будто я с ним уже встречалась. Я сперва широко распахнула глаза, потом прищурилась, пристально вглядываясь…
Это был он. Он стал старше и намного выше, но сомнений быть не могло. Тот самый мальчик, который вытащил меня из реки.
Он нахмурился, посмотрел на меня, и я быстро отвела взгляд, твердо решив глядеть только на надзирательницу.
— Каждый с первого и второго ярусов выйдет вперед и выберет сироту, с которой будет дружить долгие годы. — Надзирательница сделала паузу, а когда никто не пошевелился, рявкнула: — Приступайте!
Ее резкий тон подхлестнул Благих, стоявших напротив нас. Темноволосый мальчик подошел первым и оглядел каждого из нас с головы до ног. Еще никогда я не чувствовала себя такой убогой, как в тот миг, хотя во время игр ничуть не беспокоилась насчет одежды. Взгляд мальчика снова остановился на мне. Помнит ли он меня?
— Она дворняжка, — сказал мальчишка рядом со мной.
Рябинник. Он жил в приюте много лет, дольше чем я. И он бывал то великодушен, то безжалостен, как в голову взбредет. Меня он почти не трогал, поэтому я не ответила свирепым взглядом. (Позже я вылила ведро воды на его постель.)
Услышав слова Рябинника, несколько сирот приглушенно засмеялись — как и хорошо одетые дети Благих.
Я вздохнула. Теперь меня выберут самой последней.
Темноволосый мальчик подошел и остановился прямо передо мной.
— Я сам буду судить, кто она. Как тебя зовут?
Его голос был совсем не таким, каким мне запомнился. Теперь он скорее походил на голос его матери, когда та велела оставить меня на берегу реки.
— Тебе не нужно ни о чем судить, — ответила я с самым невозмутимым видом.