– Вов, научи на гитаре бацать…
Усаживаются передо мной на землю, обхватывают руками колени и смотрят во все глаза, не моргая. Я?! Почему бы нет?.. Приосанился, собрался с духом, вспоминая педагогические находки Коляна… И приступил к учёбе.
Вначале было слово:
– Короче…
Через два месяца мой «класс» вырос ещё на одного вольнослушателя…
Проводы
Завтра проводы.
Наши дворовые мужики давно отслужили, демобилизовались. Один Саня на Северном флоте. Немножко грустно призываться последним.
С Женей мы договорились встретиться у ЗАГСа в одиннадцать. Это была моя идея: подать заявление до призыва, чтобы потом, через три месяца, приехать на собственную свадьбу. До встречи оставался целый час. Чего припёрся рано?.. Какое-то неприятное беспокойное чувство выпихнуло из дома. Вчера с Женей стали прикидывать, какие документы брать с собой. Нужен только паспорт. И тут она огорошила: у тётки оставила! А тётка на другом конце города. Хотел утром ехать вместе с ней, за компанию… Болван, не поехал! Сейчас бы не томился, высматривая её среди прохожих. Зачем порю горячку с заявлением? Вероятно, хочется «забить» себе такую девчонку. Застраховаться на все «сто». Уходить в армию на два года без уверенности, что Женька дождётся, я не мог.
Чего она задерживается? Могла бы уж давно обернуться…
Стал припоминать детали нашего свадебного уговора. Почему о паспорте она вспомнила только вчера? Ведь неделю, как условились. Главное, спросила: «А нужно ли так спешить?». Я беспорядочно вытаскивал из памяти её взгляды, жесты, недомолвки, отговорки… Месяц назад собирались, тоже что-то помешало. Да она просто не любит меня! (Может, только и ждёт, чтоб ушёл?) Я вдруг почувствовал себя обманутым, выставленным на потеху всему двору… Самолюбие, подначивая, нашёптывало: «Ну и пусть, ну и подумаешь!».
Без трёх минут.
Жду ровно до одиннадцати.
Не придёт – не надо!
Прошло две минуты, ещё одна. Минутная стрелка нехотя накрыла цифру «двенадцать», поползла дальше.
Никакой свадьбы не будет! Пусть ищет себе другого дурачка!..
Я пошёл к троллейбусной остановке стопорясь, непрерывно оглядываясь, спотыкаясь. Если бы только увидеть её сейчас… Но Жени не было. Тяжёлые ноги, словно их переставлял кто-то другой, насильно уводили меня от любви всё дальше и дальше…
Девок у нас – полон двор.
Но ни один парень не ходил со своими девчонками. Не знаю, почему.
Всем чужих подавай!
До восьмого класса я вообще на юбки не засматривался. Потом всё разом перевернулось, будто съел чего или надышался. У дяди Миши, брата отца, были фотокарты. Вместо тузов, королей, шестёрок – голые тётки. Раньше колода лежала себе спокойненько в столе, никому дела до неё не было. А тут глянцевые чёрно-белые картонки точно мёдом мазнули. Манит на них взглянуть, хоть ты что. Мы с Саней, когда дядька на работе, придём к бабушке, вытащим запретные фотки и давай смаковать. Карты эти для нас – окно в мир. Что ты… До того доглядим – дышать нечем. Голова кругом идёт, штаны трещат по швам. Дядюшка скоро догадался, хмуро сдвинул мохнатые брови и строго-настрого предупредил: «Ещё раз залезешь в мой стол…». Хотя мы укладывали карты аккуратненько, чтоб не заметил. Может, он в определённом порядке их хранил?
А вот Гера на картинки не разменивался.
Причиной всему – имя. Известно: как человека назовёшь, таким он и будет. Богиня Гера в древнегреческой мифологии – покровительница брака и деторождения. Наш Гера не в силах был изменить судьбу, безответственно предначертанную ему древними греками. Всегда заряженный на позитив, он девочек любил не на шутку. Для него познакомиться – запросто. И сразу – кранты! Влюбился. Что ты… В понедельник влюблён, во вторник влюблён! В среду уже меньше. К концу недели любовь испарялась, и в субботний вечер после танцев Гера шоркал очередную зазнобу.
В воскресенье к полудню парни лениво подтягивались к скамейке под тополями, закуривали, перетирали вчерашнее… У Витяни никак не вытанцовывалось закадрить девчонку. Внешне нормальный, симпатичный парень. Секрет обольщения он стремился выведать у Геры, приставал: «Как? С кем? Чего?». А Гера и рад стараться: по поводу лялек из него плескало через край. Любимая тема: как новенькую клеил, оприходовал.
Витяня – очередной наводящий вопрос:
– Ту высокую блондинку?
– ?.. В сиреневом трико!
Гера забывал имя, рост избранницы, её габариты. Цвет волос и глаз начисто вылетали из головы… Память избирательно, бережно хранила только детали нижнего женского белья. Причём бабником его не назовёшь: пока с одной ходит, на других даже не смотрит. Скорее однолюб! Перед армией Гера дважды чуть не женился. Первый раз у него заклинило, ну, думаем, пропал наш Гера… Нежно взявшись за руки, пошли молодые подавать заявление в ЗАГС. Возвращается оттуда один. С хохотом заваливается во двор, рассказывает:
– Сблизились в первый вечер, месяц ходили, а фамилию наречённой спросить не успел. В ЗАГСе анкету-то стала заполнять, слежу за пером: «Пу-пы-рыш-ки-на». Пупырышкина! Получалось: я, Гера, наделаю маленьких «пупырышат»?
Помолвка разладилась.
Второй раз заявление с Дашкой Струковой хотел подавать. Снова не в масть. Гера засомневался в её непорочности: нашёл «непозволительно вольным» представление невесты об интимной близости. Зашли они к Гере в сараюху, крючок не успел набросить на скобку – она уже раздетая в постели ждала. Значит, с другими так же будет зажигать. Дружба – врозь. Представления Геры о браке за версту выдавали в нём пуританина: «Жениться, – уверял он, – следует только на «девочке», а не слушать сказки про «всего один раз». Верить на слово в этаких делах – беспечность. Поэтому остаётся один выход: искать!».
По непонятной причине к восьмому классу я сделался придирчив в одежде. Сменил повседневное «оперение» на брачное: пошил в ателье пиджак на заказ; заузил в талии белую нейлоновую рубашку с длинным, разметавшимся по плечам острым воротником; брюки с накладными карманами утюжил каждый день; туфли драил ваксой до блеска. Зинаида на весь класс высмеивала: «Как денди лондонский одет». (Хоть сквозь землю провались!) Зато в дворовой компании я хипповал свободно. В моду вошли плащи из болоньи, дождя в помине нет, жарища, но ты один чёрт в душном синем балахоне, ширк-ширк-ширк, нарезаешь. Рядом изнывают в таких же плащах с закатанными рукавами наши мужики: ширк-ширк, ширк-ширк.
Яркие афиши по всему микрорайону зазывали на «Вечер танцев»: летом – в городской Парк культуры и отдыха, с сентября – в ДСК на Тринадцатом. На танцы отправлялись всей оравой. «Живая» музыка, «живой» голос. Песни разные: от «Ямщик, не гони лошадей» и «Семёновны» – до переделанных коронных вещей: «Толстый Карлсон» и «Прогулка по Стамбулу». Все в восторге от такой музыки. Что ты… Под быстрые танцы устраивали скачки, «Семёновну» просто слушали, под «Ямщика» танцевали медляк.
Сначала я полагал, что меня тянет музыку послушать да потрястись за компанию с дворовыми парнями. Потом чувствую: нет! Равнодушие к женскому полу сменилось неподдельным интересом.
Не ко всем, напропалую, как у Геры…
К одной девчонке.
Женька из соседнего двора вскружила мне голову посильнее дядькиных карт. Я только подумаю о ней, по всей груди, по ногам идёт беспокойная горячая волна. Хотя целовался с ней всего один раз, когда в прятки играли… Случайно. А уж забыть про это не мог.
Вечерами я прокрадывался в Рыбинский двор и украдкой любовался, как она, украшенная ожерельем из деревянных прищепок, помогала бабушке развешивать бельё.
Эта Женька закрыла собой весь свет…
Я забывал есть, беспокойно спал, не мог думать ни о чём другом. И поговорить об этом не решался ни с кем. Всё носил в себе.