— Возвращаюсь к работе. Я изобразила улыбку, но без дальнейших объяснений повернулась и покинула балкон. Кто-то мог бы заметить мой уход, но я осталась на официальную церемонию, и, если бы мои сестры задержались, мы могли бы уйти, не оскорбляя более набожных горожан, которые требовали, чтобы мы стояли на страже, пока пламя полностью не погаснет.
Аргус повернулся, когда я приблизилась, и пошел в ногу со мной, когда мы покинули балкон и вошли во дворец. Я отметила, каким напряженным он все еще выглядел. — В чем дело?
— Кое-что, что нашла твоя мать, — сказал он. — Сюда.
Мой желудок скрутило в узел, пока мы продолжали идти по коридору. Хотя моя мать больше не будет носить официальный титул после того, как я завершу свою коронацию, она все еще помогала с последствиями Выбора. Ее работа особенно хорошо соответствовала ее способности находить общий язык с кем угодно. Она могла заставить даже самого неразговорчивого аристократа выболтать самые мрачные секреты их семьи несколькими взмахами ресниц и парой бокалов вина.
Если бы она что-то нашла, у нас были бы неприятности. Я проглотила страх, царапающий мне грудь, и понадеялась, что мы сможем исправить то, что она обнаружила, до того, как об этом узнают.
Мы остановились перед кабинетом моего отца, затем Аргус открыл нам дверь. Двое охранников ждали вместе с моей матерью, между ними стоял Мифиус. Мое сердце упало куда-то под ложечку.
— Мифиус? — Я повернулась к матери. — Что все это значит?
Она подняла стопку аккуратно сложенных писем. Отсюда я могла видеть на них отцовскую печать. Я нахмурилась.
— Я не могу позволить этому случиться снова. — сказал Мифиус хриплым и напряженным голосом. — Твоя семья собирается обрушить проклятие на весь мир.
— Письма, адресованные каждому благородному дому Атоса. Несколько писем и в Дракусе, — добавила Офелия, прежде чем бросить свирепый взгляд на целителя. Она подошла ко мне и вложила письма в мои руки. — Все они говорят одно и то же.
— Они заслуживают того, чтобы знать, — прошипел Мифиус.
Я взломала печать на одном из писем и прочитала записку, нацарапанную четким, наклонным почерком целителя. Мои глаза расширились, а во рту пересохло. Это было именно то, чего мы боялись. Если бы это вышло наружу…
Я смяла письмо в кулаке. — Как много ты знал? Когда его обратили? Почему он это сделал? Кто это с ним сделал?
Я подошла на шаг ближе, мое сочувствие и страх переросли в ярость. Этот человек угрожал моей семье. В его письме всем было бы сказано, что мой отец был вампиром. Если бы люди знали, они пришли бы за всеми нами.
— Ты знал, но никогда не говорил. Зачем тебе делать это сейчас? Зачем сейчас нарушать свое молчание? — Я подняла письмо.
— Из-за существа, растущего в утробе твоей матери, — прошипел он. — Она носит в себе мерзость. Грех против богов.
Я взглянула на свою мать, ее лицо было бледным, рука защищала слегка выпирающий живот. Ее ребенок был наполовину вампиром. Что, если бы и остальные из нас были такими же?
— Он единственный? — Спросила я.
— Это не имеет значения. — сказал он. — Как только об этом станет известно, никто из вас надолго не задержится в этом мире.
— Почему бы тебе не рассказать мне, что ты знаешь, — настаивала я. — Ты заботилась о нем все эти годы. Ты знаешь правду. Как долго он это прятал?
— Позвольте мне покинуть дворец, и я отправлю вам письмо с ответами на все ваши вопросы. — сказал он.
— Ты знаешь, что мы не можем этого сделать. Я услышала нотку печали в своем тоне. Сколько раз он помогал мне пережить болезнь или травму? Он заботился обо всех нас с тех пор, как мы были детьми. Заботился и о моем отце, когда он был ребенком. — Мы не можем позволить тебе покинуть этот дворец.
— Позволь мне уйти, и я расскажу тебе все. Все секреты твоего отца. Например, имя матери Ары.
— Мы не произносим ее имени в этом дворце, старина, — усмехнулась Офелия.
Мой желудок сжался при упоминании моей сестры, и я бросила предупреждающий взгляд на мать. Мне было все равно, насколько низкого происхождения была ее мать, Ару нельзя было не уважать. Это была черта, которую моя мать не могла переступить.
Несмотря на то, что мы отдалились друг от друга за последние несколько лет, наше прошлое связывало нас, и я бы никогда не опозорила ее память. Я все еще думала о ней как о своем лучшем друге. Никто не заполнит эту пустоту. Особенно после того, что она сделала, чтобы защитить Софию. — Мать Ары — не моя забота. Она моя сестра и член королевской семьи, независимо от того, откуда берется ее кровь.