Выбрать главу

— Ночной Двор владеет двумя предметами Клада. Я бы сказал, да. — Эрис выпрямился. — Так вот из-за чего все эти задержки? Выжидаете своего часа, чтобы узнать секреты Клада и использовать силу для собственной выгоды?

— Это абсурд, — отрезала Неста. — Что мы от этого выиграем?

В глазах Эриса вспыхнуло красное пламя.

— Чего добился король Хэйберна, добравшись до Котла и вторгнувшись в наши земли?

— Мы не заинтересованы в завоеваниях, Эрис, — сказал Кассиан, скрестив руки. — Ты же знаешь. И мы не собираемся использовать Клад.

Эрис рассмеялся лающим смехом. Неста видела, что он им не верит, что он настолько привык к извращенной политике и интригам своего двора, что даже когда ему предлагали простую, легкую правду, он не мог ее увидеть.

— Мне не совсем комфортно от того, что при вашем дворе есть два предмета из Клада. — Он перевел взгляд на Несту. — Особенно когда в твоем арсенале так много другого оружия.

Неста напряглась, но Кассиан даже не пошевелился.

— У Риса свои планы, Эрис. Ты не можешь быть настолько глуп, чтобы думать, что мы расскажем тебе все, но я могу заверить тебя, что они не связаны с использованием Клада.

Неста старалась не таращиться на холодный, веселый голос Кассиана. Голос придворного. Как будто он слушал ее и Рисанда и в совершенстве воспроизвел это сочетание скуки и жестокости. Неста не смогла сдержать дрожь, пробежавшую по ее спине. Она хотела, чтобы он использовал этот голос в спальне. Хотела, чтобы он так шептал ей на ухо, пока он…

— Так ты утверждаешь, — сказал Эрис. — Я полагаю, теперь вы идете за Короной. — Его волосы блестели, как угольки в пятнистом свете.

Кассиан ухмыльнулся.

— Мы расскажем тебе, когда будет нужно. И на этот раз постараемся не забыть.

Эрис поковырял ворсинку на его куртке. На боку у него висел кинжал, подаренный ему Рисом и Фейрой, простой и незамысловатый по сравнению с его нарядом. Ее кинжал.

— Было бы действительно глупо идти за Бриаллин напрямую.

— Оставь героизм животным, Эрис, — сказал Кассиан. — Не хотелось бы рисковать и резать эти красивые ручки.

Пальцы Эриса слегка сжались на его бицепсах. Неста сдержала улыбку. Слова Кассиана нашли свою цель.

— А что вы будете делать, когда все три предмета окажутся рядом? — Брови Эриса нахмурились. — Вы не сможете уничтожить их, и я сомневаюсь, что их можно спрятать. Учитывая опасность, которая собирается вокруг нас, я не понимаю, почему бы вам не использовать их.

Неста молчала, довольная тем, что Кассиан взял инициативу на себя.

Кассиан тихонько рассмеялся, и кровь Несты снова запела от овладения им. Он еще немного поиграет с Эрисом.

— И что ты собираешься сделать, чтобы остановить нас?

— Если тебе не удастся вернуть Корону, ты рискуешь, что Бриаллин использует ее против тебя. Она может натравить вас друг на друга. Заставит тебя делать невыразимые вещи. Даже покажи ей, где находятся два других предмета и у тебя не будет другого выбора, кроме как рассказать ей все. — Он беспокоился о том, что они раскроют свой союз — ради него самого. — Вы угрожаете разоблачить нас. Не гонитесь за Короной.

— Посмотрим, — сказал Кассиан с невозмутимым спокойствием. Неста чуть не захихикала, когда он кивнул в сторону кинжала на боку Эриса. — У нас есть свои способы защититься от Короны, — Неста скрыла свое удивление. Оружие, которое она Сделала, защищало от Клада? Никто не говорил ей ничего подобного.

Эрис нахмурился.

— И все это время у вас был такой план? Заманить меня в ловушку, сделать врагом моего отца, а потом использовать Клад против всех нас?

— Ты сам стал врагом своего отца, — сказал Кассиан, слабо улыбаясь. — Когда он узнает, я думаю, позволит ли он твоим гончим разорвать тебя в клочья или сделает это сам.

Эрис слегка побледнел.

— Ты имеешь в виду, если он узнает?

Кассиан ничего не ответил. Лицо его оставалось нейтральным. Неста подавила самодовольство и сделала то же самое.

Эрис наблюдал за ними. Впервые с тех пор, как Неста познакомилась с мужчиной, неуверенность затушила огонь в его взгляде.

А потом он вернулся к другой теме своего письма, повернулся лицом к Несте и спросил:

— Мое предложение?

Ни капли нежности или тоски не было в его словах.