— Это чушь собачья.
Когда она снова пошла вдоль реки, он спросил:
— Почему ты боишься?
— Я не боюсь.
— Что тебя так пугает? Просто быть замеченной публично со мной в таком виде?
Да. Он целовал ее, и она понимала, что скоро ей придется вернуться в этот мир, гудящий вокруг них, и покинуть Дом, и она не знала, что будет делать тогда. Что бы это значило для них. Если бы она снова окунулась в то темное место, которое занимала раньше.
Утащила его за собой.
— Неста. Поговори со мной.
Она встретила его пристальный взгляд, но не открыла рта.
Глаза Кассиана сверкнули.
— Скажи это, — она молчала. — Скажи это, Неста.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Спроси меня, почему я исчез почти на неделю после Солнцестояния. Почему мне вдруг пришлось делать инспекцию сразу после отпуска.
Неста держала рот на замке.
— Это потому, что я проснулся на следующее утро и все, чего я хотел, это трахать тебя целую неделю подряд. И я знал, что это значит, что произошло, хотя ты и не знала, и я не хотел тебя пугать. Ты не была готов к правде — пока.
Во рту у нее пересохло.
— Скажи это, — прорычал Кассиан. Люди обходили их стороной. Некоторые прямо повернули назад, в ту сторону, откуда пришли.
— Нет.
Его лицо исказилось от ярости, а голос стал спокойным.
— Скажи это.
Она не могла. Не раньше, чем он приказал ей, и уж точно не сейчас. Она не позволит ему так победить.
— Скажи то, о чем я догадался в момент нашей встречи, — выдохнул он. — То, что я понял, когда впервые поцеловал тебя. То, что стало неразрывным между нами в ночь Солнцестояния.
Она не хотела.
— Я твой мэйт, черт возьми! — крикнул Кассиан достаточно громко, чтобы его услышали люди на другом берегу. — Ты моя пара! Почему ты все еще сопротивляешься?
Она позволила правде, наконец-то озвученной, захлестнуть ее.
— Ты обещала мне вечность на Солнцестояние, — сказал он срывающимся голосом. — Почему одно слово сбивает тебя с толку?
— Потому что с одним этим словом исчезает последняя частичка моей человечности! — Ей было все равно, кто их видит, кто слышит. — С этим дурацким словом я больше не человек. Я одна из вас!
Он моргнул.
— Я думал, ты хочешь быть одной из нас.
— Я не знаю, чего хочу. У меня не было выбора.
— Ну, у меня тоже не было выбора, когда я был прикован к тебе.
Это заявление обрушилось на нее. Прикован.
Он сделал глубокий вдох.
— Это был невероятно плохой выбор слов.
— Но ведь это правда?
— Нет. Я ляпнул со злости — это неправда.
— Почему? Твои друзья видели меня такой, какой я была. Брачная связь сделала тебя слепым. Сколько раз они предупреждали тебя держаться от меня подальше, Кассиан? — Она холодно рассмеялась.
Прикован.
Слова манили, острые, как ножи, умоляя ее схватить одно и вонзить ему в грудь. Заставить его страдать так же, как одно это слово ранило ее. Заставь его истекать кровью.
Но если она сделает это, если вонзится в него … Она не могла. Не позволяла себе этого.
Он умолял:
— Я не имел в виду ничего подобного…
— Я использую свое желание, — сказала она.
Он замер, нахмурив брови. А потом его глаза расширились.
— Что бы это ни было…
— Я хочу, чтобы ты ушел. Поднимись в ночь в Дом Ветра. Не говори со мной, пока я не приду поговорить с тобой, или пока не пройдет неделя. В зависимости от того, что наступит раньше. Мне все равно.
До тех пор, пока она не овладеет собой достаточно, чтобы не причинить ему боль, чтобы перестать чувствовать старое желание ударить и покалечить, прежде чем ее ранят.
Кассиан рванулся к ней, но поморщился, выгнув спину. Как будто татуировка на спине обожгла его.
— Уходи, — приказала она.
Его горло сжалось, глаза выпучились. Борясь с силой сделки с каждым своим вздохом.
Но затем он развернулся, взмахнув крыльями, и взмыл в небо над рекой.
Неста осталась на причале, чувствуя, как по спине пробегают мурашки, и она поняла, что татуировка исчезла.
***
Эмери сидела за кухонным столом, когда в задней двери появилась Неста. Мор привезла ее сюда, не задав ни единого вопроса, даже не взглянув неодобрительно. Однако Несте было на это наплевать. Она была только благодарна появлению женщины — вероятно, посланной Кассианом. Это ее тоже не волновало.