Когда она вернулась, то обнаружила, что под дверь подсунули записку. Толстым, жирным почерком ей было приказано явиться в библиотеку в час дня. Ни обещаний, ни угроз отправить ее в земли людей. Как будто Кассиану было наплевать, повинуется она или нет.
Отлично, если ничего другого не было, согнуть его оказалось легче, чем она ожидала.
И поэтому она пошла в библиотеку не из желания подчиниться его приказам или приказам Рисанда, а потому, что альтернатива была столь же невыносима: сидеть в своей тихой комнате, и ничто, кроме шума в голове, не заполнило бы тишину.
Прошло больше года с тех пор, как она была здесь в последний раз. С тех ужасных мгновений, когда убийцы Хэйберна проникли и охотились за ней и Фейрой в темном сердце библиотеки. Она перегнулась через каменные перила лестничной площадки, вглядываясь в темноту. Там больше не спали древние существа, но темнота осталась. А внизу была земля, по которой бежал Кассиан, ища ее. Такой гнев был на его лице, когда он увидел ужас Несты…
Она попыталась отогнать эту мысль. Она подавила дрожь, охватившую ее тело, и сосредоточилась на женщине, сидящей за стойкой, почти скрытой колоннами книг.
Руки женщины были разбиты. Не было никакого корректного способа описать их. Кости согнуты и шишковаты, пальцы под неправильными углами … Фейра как-то упоминала, что у жриц в этой библиотеке было трудное прошлое. По меньшей мере.
Неста не хотела знать, что сделали с Клото, верховной жрицей библиотеки, от чего она стала такой. Почему ей отрезали язык, а затем намеренно исцелили таким образом, чтобы повреждение никогда не было устранено. Мужчины причинили ей боль, и…
Руки толкали ее вниз, вниз, вниз в ледяную воду, голоса смеялись и глумились.
Грубое мужское лицо ухмылялось в предвкушении трофея, который будет извлечен…
Она не могла остановиться. Не смогла спасти Элейн, рыдающую на полу. Не смогла спастись. Никто не придет, чтобы спасти ее, и эти мужчины будут делать то, что хотят, и ее тело ей не принадлежало, не человеческое… не долго….
Неста рывком вернула свои мысли в настоящее, прогоняя воспоминания.
С лицом, скрытым в тени под бледным капюшоном, Клото сидела молча, как будто видела мысли, проносящиеся сквозь Несту, как будто знала, как часто воспоминания о том дне в Хэйберне посещали ее. Прозрачный голубой камень, венчающий капюшон балахона Клото, мерцал, как Сифон, в тусклом свете, когда она отложила на столе кусок пергамента.
Сегодня вы можете начать с того, что разложите книги по полкам на Третьем уровне. Поднимитесь по пандусу позади меня, чтобы добраться до него. Там будет тележка с книгами, которые расположены в алфавитном порядке по автору. Если автора нет, отложите их в сторону и попросите помощи в конце смены.
Неста кивнула.
— Когда заканчивается моя смена?
Используя запястья и тыльную сторону ладоней, Клото придвинула к себе маленькие часы и указала выпуклой частью костяшки пальца на шестичасовую отметку.
Пять часов работы. Неста могла это сделать.
— Прекрасно.
Клото снова взглянула на нее. Как будто она могла видеть бурлящее, ревущее море внутри нее, которое отказывалось оставить ее в покое даже на мгновение, которое отказывалось дать ей даже секунду покоя.
Неста опустила глаза на стол. Заставила себя выдохнуть. Но как только он сорвался с ее губ, на нее навалилась знакомая тяжесть.
Я ничтожество и ничто, — чуть не сказала Неста. Она не была уверена, почему слова чуть не сорвались с губ. Я ненавижу все, чем я являюсь. И я так, так устала. Я устала от желания быть где угодно, только не в своей голове.
Она ждала, что Клото сделает какой-нибудь жест, скажет, что она слышала его мысли.
Жрица указала на библиотеку наверху и внизу. Молча давая понять, что она может идти.
Тяжело ступая, Неста направилась к наклонному пандусу.
***
Работа была грязной, но требовала достаточной концентрации, из-за чего время пролетело незаметно и освободило ее разум.
Никто не приближался к Несте, пока она рылась в секциях и полках, скользя пальцами по корешкам книг в поисках нужного места. Здесь было по меньшей мере три дюжины жриц, которые работали, исследовали и исцеляли, хотя было почти невозможно сосчитать их, когда все они носили одинаковые бледные одежды и скрывали свои лица под капюшонами. Но те, что не носили капюшоны дарили ей робкие улыбки.