— Попробуйте еще раз перерезать ленту.
— Что… и ты будешь смотреть?
Он кивнул.
Она задумалась, и он задался вопросом, скажет ли она «нет», но Гвин выдохнула, выровняла ноги и равновесие и нанесла удар. Красивый, точный удар, но он не разорвал ленту.
— Еще раз, — приказал он, потирая руки от холода, благодарный за его бодрящий укус.
— Ты поворачиваешь лезвие чуть-чуть параллельно земле, — объяснил Азриэль, вытаскивая иллирийский клинок из-за спины. Он медленно продемонстрировал, вращая запястьем в том же направлении, что и она. — Видишь, как ты открываешься прямо здесь? — Он поправил свое положение. — Держи запястье вот так. Клинок — это продолжение руки.
Гвин попробовала сделать это движение так же медленно, как и он, и Аз наблюдал, как она поправляет себя, борясь с желанием открыть запястье и повернуть лезвие. Она проделала это три раза, прежде чем согнулась.
— Я виню в этом Кассиана. Он слишком занят тем, что строит глазки Несте, чтобы замечать подобные ошибки.
Азриэль рассмеялся.
— Я буду замечать.
Гвин широко улыбнулась.
— Спасибо.
Азриэль склонил голову в наброске поклона, что-то беспокойное поселилось в нем. Даже его тени успокоились. Как будто довольствовались тем, что лежали у него на плечах и смотрели.
Но… сон. Ему нужно было хотя бы попытаться немного поспать.
— Счастливого солнцестояния, — сказал Азриэль, прежде чем направиться к арке, ведущей в дом. — Не задерживайся слишком долго. Ты замерзнешь.
Гвин кивнула на прощание, снова повернувшись лицом к ленте. Превращаясь в воина, оценивающего противника, стирая все следы этой очаровательной вежливости.
Азриэль вошел в теплую лестничную клетку и, спускаясь, мог бы поклясться, что за ним последовало тихое, прекрасное пение. Мог бы поклясться, что его тени запели в ответ.
Он спал так хорошо, как и следовало ожидать, но когда Азриэль вернулся в особняк у реки, чтобы собрать свои подарки до рассвета, он нашел ожерелье подаренное Элейн среди груды других. Он сунул его в карман. Остаток дня, даже этот проклятый бой снежками, он провел с твердым намерением вернуть ожерелье в лавку во Дворец ниток и драгоценностей.
Но когда он вернулся из хижины в горах, он не пошел на рыночную площадь.
Вместо этого он оказался в библиотеке под Домом ветра, стоя перед Клото, когда часы пробили семь вечера.
Он подвинул маленькую коробочку к ней через стол.
— Если ты увидишь Гвин, отдай ей это?
Клото наклонила голову в капюшоне, и ее зачарованная ручка написала на листе бумаги: Подарок на Солнцестояние от тебя?
Азриэль пожал плечами.
— Не говори ей, что это от меня.
Почему?
— Ей не нужно знать? Просто скажи ей, что это подарок от Риса.
Это было бы ложью.
Он старался не скрестить руки на груди, не желая выглядеть устрашающе. Он заблокировал вспыхнувшее воспоминание — о матери, съежившейся перед отцом, о мужчине, стоявшем со скрещенными руками так, что его недовольство становилось явным еще до того, как он открывал свой ненавистный рот.
— Послушай, я… — Аз подыскивал слова, его голос становился все тише. — Если здесь есть еще одна жрица, которая может оценить это, отдай ей. Но я не возьму это ожерелье с собой, когда уйду.
Он подождал, пока ручка Клото закончит писать.
Твои глаза печальны, Говорящий с тенями.
Он мрачно улыбнулся ей.
— Сегодня я проиграл бой в снежки.
Клото была достаточно умна, чтобы увидеть его не охоту говорить. Она написала:
Я отдам его Гвинет. Скажу, что его оставил ее друг.
Он не зашел бы так далеко, чтобы назвать Гвин другом, но…
— Хорошо. Спасибо.
Ручка Клото снова шевельнулась.
Она заслуживает чего-то столь же прекрасного, как это. Я благодарю тебя за радость, которую это принесет ей.
Что-то вспыхнуло в груди Азриэля, но он только кивнул в знак благодарности и ушел. Однако, поднимаясь по лестнице обратно в Дом, он мог себе это представить. Как загорелись бы бирюзовые глаза Гвин, увидев ожерелье. По какой бы то ни было причине… он видел это.