И теперь, точно так же, как после того случая в студии, его пальцы начали лениво водить кругами по моему животу, вверх к груди, уже тяжелой и ноющей так, что это не имело ничего общего с желанием, растущим между моих ног. Это был один из первых признаков, помимо рвоты, которая в последнее время была почти круглосуточной: моя грудь набухла и болела.
Рис обвел один из моих сосков, и он затвердел под его прикосновением. Я смотрела, как его рука скользит по моей рубашке, как кошка к мышке.
— Рис, — сказала я, когда мой вопрос остался без ответа. — Почему Кассиан сказал, что у тебя плохое настроение?
Он сомкнул губы вокруг моей груди, зубы царапали меня сквозь рубашку.
— Ничего такого нет.
— Лжец. — Я потянула его за волосы, заставляя поднять голову. — Скажи мне.
Он стряхнул мою хватку и уткнулся лицом в мою шею сбоку, опустив свое тело ровно настолько, чтобы показать мне, чем именно это закончится. Я не могла удержаться, чтобы не поднять бедра навстречу ему. Еще один ранний признак: я была страшно голодна. И не только из-за еды.
Бывали ночи, когда я едва дожидалась, когда Рис войдет в спальню, прежде чем сорвать с него одежду, прежде чем упасть на колени и взять его член глубоко в рот или попросить трахнуть меня у стены. Были целые дни, когда я обнаруживала, что нуждаюсь в нем так сильно, что использовала свои дары дэмати, чтобы попросить его встретиться со мной в городском доме во время обеда, так как он был ближе к студии, чем наш новый дом.
Этот прекрасный, идеальный дом, который мы построили — с детской, которая, если на то будет воля Котла, будет занята где-то в конце этой весны.
Рис сравнил мой неутолимый голод со своим. Иногда мы шли медленно, смакуя каждый дюйм друг друга, воплощение любви. В других случаях — обычно — это был чистый, грубый трах. Только этим утром я была так переполнена желанием, что мы едва успели позавтракать в нашей комнате, прежде чем я забралась к нему на колени и оседлала его, пока мы оба не потеряли сознание от удовольствия.
Вчера я спросила об этом Маджу… нормально ли такое желание.
— Да, — ответила она, сверкая глазами. — Многие будущие матери не говорят об этом, но это связано с изменяющейся сущностью вашего тела. Я не могу сказать вам, почему это так, но это нормально. Наслаждайтесь каждым мгновением.
— Я был в плохом настроении, потому что мало сплю. — Он лизнул мне горло, и его рука скользнула в мои брюки. Я не остановила его, когда его пальцы нащупали ожидавшую его влагу. Он издал довольное рычание. — Видишь?
Я знала, что он уклоняется от ответа, и пропустила это мимо ушей. Я знала, что Рис расскажет мне, что его беспокоит, когда будет готов. Может быть, Кассиан неправильно истолковал его — может быть, это было связано с моей сестрой.
Я знала, что это маловероятно.
Но когда Рис скользнул пальцами внутрь меня, задавая порочно ленивый ритм, я позволила всем мыслям улетучиться из головы. Это всегда было частью нашей связи: давать друг другу пространство и возможность решать, когда мы будем готовы поговорить.
А потом была наша последняя сделка, подписанная с тех пор, как мы победили Хэйберна… Я глубоко поцеловала его, перепутав язык с его. Мы не проведем и минуты в этом мире друг без друга. Я могла только молиться, чтобы наш ребенок когда-нибудь нашел такую любовь.
Рис подвел меня к краю оргазма, а затем его рука и моя одежда исчезли. Он расстегнул штаны с насмешливой медлительностью, наблюдая за моим лицом, когда он вытащил свою значительную длину. Он наблюдал за моим лицом все время, пока скользил в меня одним мощным толчком, казалось, наслаждаясь каждым моим стоном и задыхающейся мольбой, когда он двигался глубоко внутри меня.
Как будто он заучивал все это наизусть.
Когда мы оба задыхались, лицо Риса уткнулось мне в шею, а мои пальцы лениво запутались в его влажной от пота рубашке, я сказала:
— Это кажется реальным теперь, когда другие знают.
Рис понял, что я имею в виду.
— Есть еще один человек, которому нужно рассказать.
Я улыбнулась, дергая его за волосы, чтобы он посмотрел на меня. Рис повиновался, глядя мне в лицо.