— Я бы хотела новый плащ, — наконец со вздохом сказала Элейн.
В тот же момент поднялась Нэста и объявила:
— Мне нужны новые ботинки.
Я молчала, зная, что лучше не встревать в их препирания, но выразительно посмотрела на всё ещё сияющую пару ботинок Нэсты у двери. По сравнению с её, мои ставшие малыми ботинки разваливались по частям и удерживались вместе только благодаря протёртым шнуркам.
— Но я замерзаю в своём затасканном старом плаще, — взмолилась Элейн. — Я продрогну насмерть.
Она уставилась широко распахнутыми глазами на меня и сказала:
— Пожалуйста, Фейра.
Элейн превратила два слога моего имени — Фей-ра — в самое отвратительно хныканье, которое мне когда-либо доводилось вытерпеть, Нэста громко цокнула языком, перед тем как приказать ей замолчать.
Я утонула во вспыхнувшем споре — кому достанутся деньги. Лучшим вариантом будет их спрятать. Внезапно я заметила отца — он стоял у стола, опираясь одной рукой на него, для равновесия, и осматривал олениху. Его взгляд скользнул к гигантской волчьей шкуре. Его пальцы, ещё гладкие и аристократичные, перевернули шкуру и прочертили линию по кровавой стороне. Я напряглась.
Взгляд его тёмных глаз метнулся ко мне.
— Фейра, — прошептал он и сжал губы. — Где ты это взяла?
— Там же, где и олениху, — я ответила так же тихо, слова были холодными и резкими.
Его взгляд пробежал по луку и колчану стрел, прикреплённым у меня за спиной, по деревянной рукоятке охотничьего ножа у меня на боку. Его глаза стали влажными.
— Фейра… риск…
Я дёрнула подбородком в сторону шкуры и, не в состоянии спрятать упрёк в голосе, сказала:
— У меня не было другого выбора.
На самом деле я хотела сказать: Большую часть дней ты даже не пытаешься выйти из дома. Если бы не я, мы бы голодали. Если бы не я, мы были бы уже мертвы.
— Фейра, — повторил он и закрыл глаза.
Сёстры притихли и я увидела как Нэста сморщила нос и презрительно фыркнула. Она указала на мой плащ.
— Ты воняешь как свинья в собственных нечистотах. Ты можешь хотя бы сделать вид, что ты не неотёсанная крестьянка?
Я не продолжила шоу колкости и боли. Я была слишком маленькой, чтобы изучить больше, чем основы манер, чтение и письма, когда нас настигло несчастье, и Нэста никогда не даст мне об этом забыть.
Она отвлеклась, чтобы поправить плетёные завитки золотисто-каштановых волос.
— Избавься от этой отвратительной одежды.
Я медлила, подавляя слова, что хотелось рыкнуть ей в ответ. Она старше меня на три года, но каким-то образом она выглядит моложе меня — её золотистые щёки всегда покрыты нежным, живым румянцем.
— Ты не могла бы нагреть горшок воды и добавить дров в огонь? — уже спросив, я заметила поленницы. Осталось всего пять брёвнышек. — Я думала, ты собиралась сегодня колоть дрова.
Нэста показала свои длинные аккуратные ногти.
— Я ненавижу колоть дрова. Я вечно загоняю занозы, — она бросила взгляд из-под тёмных ресниц.
Из всех нас, Нэста больше всего походила на мать — особенно, когда ей было что-то нужно.
— Кроме того, Фейра, — сказала она, надув губы. — Ты в этом гораздо лучше! У тебя уходит вполовину меньше времени, чем у меня. Твои руки подходят для этого — они уже достаточно грубы.
Я стиснула зубы.
— Пожалуйста, — попросила я, успокаивая дыхание и понимая, что спорить — последнее из того, что я хочу. — Встань на рассвете, пожалуйста, и наруби дров, — я расстегнула верхнюю пуговицу туники. — Или мы будем есть холодный завтрак.
Она сдвинула брови.
— Я не буду этого делать!
Но я уже шла ко второй небольшой комнатке, где спали сёстры и я. Сзади слышался мягкий шёпот Элейн и шипение Нэсты в ответ. Я оглянулась через плечо на отца и указала на оленя.
— Готовь ножи, — сказала я, не заботясь о том, насколько вежливо это звучит. — Я скоро вернусь.
Не дожидаясь ответа, я закрыла дверь за спиной.
Комната была достаточно большой для покосившегося комода и огромной железной кровати, где мы спали. Единственный пережиток нашего былого богатства, она была сделана на заказ в качестве свадебного подарка от нашего отца нашей матери. Кровать, на которой мы родились, кровать, на которой умерла наша мать. За прошедшие годы, что я разрисовывала этот дом, я никогда не касалась её.