– Мадемуазель, вы голодны? – вновь поинтересовался драгун. Он держал плетеную корзинку с теплым хлебом и беконом.
Мои мышцы, обездвиженные за ночь, вновь обрели гибкость, а разум – смелость. В посвежевшей голове мелькнула мысль: бежать. Во что бы то ни стало! И как можно скорее!
Стражник не улыбался, хотя и говорил со мной учтиво, как ему, несомненно, было приказано. Его глаза внимательно следили за мной. Со спины драгуна свисало ружье, с пояса – шпага. Я вспомнила, как такой же клинок обезглавил Валера и перерезал горло матери. У меня перехватило дыхание.
Сдерживая душевную боль, я взяла протянутую корзинку, одновременно выглядывая за дверцу, чтобы оценить шансы на побег.
На запятках под черным кожаным тентом громоздились пристегнутые к карете железные сундуки. На них, должно быть, всю ночь путешествовали стражники.
Сейчас они завтракали на траве, заглатывая пищу большими кусками. Что касается пятого пассажира…
– Вампи… виконт, – поспешила исправиться я. – У… ушел?
В глазах мужчины появился страх. Он хмуро буркнул:
– Виконт здесь.
Я открыла было рот для дальнейших расспросов, но одно лишь упоминание о господине привело драгуна в нервозное состояние.
– Ну так я вам оставлю немного еды на случай, если захочется перекусить, – проворчал он. – Мы должны трогаться без промедления, если хотим прибыть в Версаль послезавтра.
– Подождите! – воскликнула я, растерявшись. – Виконт здесь? Почему я не вижу его? В Версаль? Послезавтра? Но я думала, что дорога из Оверни в Иль-де-Франс занимает неделю.
Ответом мне был хлопок закрывающейся двери. Следом послышался щелчок замка, не оставляющий надежд на спасение.
Карета возобновила движение. Я опустила глаза на пол, в центре которого блеснуло железное кольцо. Ручка люка! До сих пор я не замечала его. Так вот где прячется вампир от дневных солнечных лучей. Прямо под моими ногами! Ближе ко мне, чем когда-либо.
Весь предыдущий день и всю ночь я провела в состоянии прострации. Теперь же осознание того, что вампир затаился в нескольких сантиметрах от моих ног, не давало покоя. Сомнения, охватившие меня, по капле вливали в вены свой парализующий яд.
Как и все смертные, я слышала о двух способах убийства вампира: либо вбить деревянный кол в его сердце, а затем отрубить голову, либо надолго оставить на солнце, чтобы он сгорел.
Может, потянуть за железное кольцо? Попытаться открыть люк, чтобы спящий там монстр попал под лучи солнца? Мучило неистовое желание поступить именно так. Но я боялась, что не смогу удержать монстра на свету дольше нескольких секунд. Если вчера он прибыл в замок со скоростью ястреба, то что помешает ему сегодня задернуть штору прежде, чем солнце коснется его кожи? И тогда наступит моя глупая смерть.
Я мучилась, не зная, что предпринять. Чувствовала, как избыток черной желчи проникал в мозг, вызывая привычную мигрень. Виски словно тисками сжимало, а свинцовые тучи нагоняли мрак за окном.
Мы на пороге осени. Густая прохлада короткого лета немного задержалась на равнине. Но уже через несколько недель ударят морозы.
Иногда за поворотом возникала деревушка, такая же заброшенная, как Крысиный Холм, с такой же затхлой жизнью, как у меня. Пробегали часы, а вместе с ними неумолимо садилось солнце.
Постепенно мое отражение все отчетливее проступало на поверхности темнеющего окна кареты. На тонком лице, обрамленном густым каре светлых волос, особенно выделялись серые глаза, жмурящиеся от головной боли. Мордочка ласки, как нежно называл мое лицо бедный Бастьян. Ласки, попавшей в клетку.
День незаметно перешел в вечер. Вечер – в сумерки. И вот наступила ночь. Только тогда люк, глаз с которого я не спускала весь день, приподнялся, выпуская ледяное дыхание. Из зияющей пустоты сначала показалась белая рука, затем появилось тело. Вампир вынырнул из недр дыры с такой сверхъестественной легкостью, будто невидимая сила подняла его.
Жабо рубашки топорщилось, напоминая похоронный цветок. Он смахнул пыль с синего бархата редингота, вздымая сверкающее в лунном свете облачко пыли. Пробежался по клавишам невидимого фортепьяно, снимая напряжение в длинных пальцах.
– Добрый вечер, мадемуазель, – поприветствовал Александр, поклонившись.
Взгляд его черных глаз меня заворожил. Ни мешков, ни прочих следов сна, присущих обычным смертным.
– Добрый вечер, месье, – ответила я одними губами.
Мысль об опасности заставила забыть о головной боли.
Забавно называть это существо «месье». Он выглядел так молодо. Моложе, чем вчера в комнате баронессы. Может, оттого, что убрал копну рыжих волос назад, подвязав их на затылке а-ля катоган[4]? Это еще больше подчеркнуло юношескую привлекательность его лица.