— Почему ты соврал мне о нагах?
Люсьен скрестил руки на груди — его металлический глаз сузился — и встряхнул своими рыжими волосами, упавшими на лицо.
Мне пришлось отвернуться на мгновение.
Волосы Амаранты были темнее, ее лицо сливочно-белое, совсем не похоже на поцелованное солнцем золото кожи Люсьена.
Я изучала конюшни позади него. По крайней мере они были большими, открытыми. Обычно у меня практически не было проблем с нахождением внутри, я часто приходила сюда навестить лошадей, когда мне было скучно. Много места, чтобы перемещаться, чтобы убежать. Стены тоже не чувствовались такими… постоянными.
В отличие от кухни, которая была слишком низкой, стены слишком толстыми, окна не достаточно большими, чтобы пролезть в них. В отличие от кабинета с нехваткой естественного света или запасных выходов. У меня в голове был длинный список мест в доме, где я выдерживаю и не выдерживаю находиться, в зависимости от того, на сколько сильно они заставляли мое тело сжаться и покрыться испариной.
— Я не соврал, — сказал Люсьен жестко. — Технически, я упал с лошади, — он погладил лошадь по боку, — после того, как один из них стянул меня с нее.
Просто типичный фэйский образ мысли и вранья.
— Почему?
Люсьен захлопнул рот.
— Почему?
Он просто повернулся обратно к терпеливо ждущей кобыле. Но я поймала выражение его лица… жалость в его глазах.
Я выпалила:
— Может пройдемся пешком?
Он медленно повернулся.
— Это три мили.
— И ты мог бы пробежать их за пару минут. А я бы проверила, смогу ли не отстать от тебя.
Его металлический глаз заскрежетал, и я знала, что он скажет, прежде чем он открыл рот.
— Неважно, — сказала я, направляясь к своей белой лошади — благовоспитанному животному, возможно слегка ленивому и чуть испорченному. Люсьен не пытался убедить меня в обратном, и молчал, пока мы ехали прочь от усадьбы по лесной дороге. Весна, как всегда, была в полном разгаре: ветер отягчен запахом сирени, чаща, через которую пролегает дорога наполнена звуками жизни. Никакого намека на Боггу, нагу, любых других существ, что когда-то заставляли лес застыть в безмолвии.
Я сказала ему наконец:
— Мне не нужна твоя чертова жалость.
— Это не жалость. Тамлин сказал, чтобы я не говорил тебе… — он немного поморщился.
— Я не хрустальная. Если нага напал на тебя, я заслуживаю знать..
— Тамлин мой Высший Лорд. Он отдает приказ — я подчиняюсь.
— У тебя было другое мировоззрение, когда ты обошел его приказы, чтобы отправить меня к Суриэлю, — и я чуть не погибла.
— Я был в отчаянии тогда. Мы все были. Но теперь… Теперь должен быть порядок, Фейра. Нам нужны правила, иерархия и порядок, если мы хотим иметь шанс на восстановление. Поэтому все, что он говорит должно выполняться. Я первый, на кого будут смотреть остальные… Я подаю пример. Не проси меня рисковать стабильностью этого двора, выразив свое несогласие. Не сейчас. Он дает тебе столько свободы, сколько может.
Я заставила себя спокойно вздохнуть, чтобы наполнить воздухом слишком тугие легкие.
— Несмотря на то, что ты отказываешься общаться с Иантой, ты звучишь совсем как она.
Он прошипел:
— Ты не представляешь, как трудно для него даже отпустить тебя из поместья! Он под гораздо большим давлением, чем ты предполагаешь.
— Я прекрасно знаю, под каким он давлением. И я не думала, что превратилась в узницу.
— Ты не… — он сжал зубы. — Это не так и ты это знаешь.
— У него не было никаких проблем разрешить мне охотиться и бродить сама по себе, когда я была простым человеком. Когда границы были гораздо менее безопасными.
— Он не заботился о тебе как сейчас. И после того, что случилось Под Горой… — слова отозвались звоном в моей голове, в моих слишком напряженных мышцах. — Он в ужасе. В ужасе увидеть тебя в руках врагов. И они тоже это знают — знают, что все, что им нужно сделать, чтобы подчинить его — это схватить тебя.
— Думаешь, я не знаю? Но он что, всерьез ожидает, что я проведу остаток своей жизни в поместье, отдавая приказы слугам и нося красивую одежду?
Люсьен смотрел на вечно молодой лес.
— Разве не об этом мечтают все смертные женщины? Выйти замуж за прекрасного фейри-лорда, который до конца жизни будет осыпать тебя сокровищами?
Я схватила поводья своей лошади так сильно, что та вскинула голову.
— Приятно знать, что ты по-прежнему придурок, Люсьен.