— Придурок.
Его смех рокотал у моего уха. Я закрыла глаза, ветер ревел вокруг нас будто дикий зверь; я устроилась поудобнее и сильнее прижалась к Рису. Мои пальцы слегка коснулись одного крыла… мягкого и прохладного, будто шелк, но твердого, словно камень, когда оно туго натянуто.
Восхитительно. Я снова потянулась… и осмелилась провести кончиком пальца по внутренней стороне крыла.
Рис вздрогнул, и тихий стон коснулся моих ушей.
— Это, — сказал он глухо, — заставляет меня чувствовать очень многое.
Я отдёрнула руку и отстранилась, чтобы увидеть его лицо. Из-за порывов ветра мне пришлось прищуриться, и мои волосы разлетались во все стороны, но… его лицо было полностью сосредоточенно на горах вокруг нас.
— Это щекотно?
Он скользнул взглядом по мне, а затем опять на нескончаемый снег и ели.
— Это похоже вот на это, — промурлыкал Рис склоняясь ко мне так низко, что его губы задели мочку моего уха, посылая легкий выдох к моей шее. Моя спина инстинктивно выгнулась, а подбородок вскинулся вверх, послушно подставляя шею ласке этого дыхания.
— Оу, — едва смогла выдохнуть я. Я почувствовала как он улыбнулся у моего уха и отстранился.
— Если хочешь привлечь внимание иллирийца, лучше уж схвати его за яйца. Мы натренированы защищать свои крылья любой ценой. Если прикоснуться к крыльям иллирийца без разрешения, многие из них сначала атакуют, а потом будут разбираться.
— А во время секса? — вопрос вырвался у меня совершенно неожиданно.
Лицо Риса выражало лишь изумление и кошачий восторг, когда он изучал окружающие нас горы.
— Во время секса иллириец может достичь разрядки от одного лишь прикосновения к его крыльям в нужном месте.
Моя кровь загудела. Мы ступили на опасную территорию, более опасную, чем падение вниз.
— Ты убедился в этом на собственном опыте?
Его глаза раздевали меня.
— Я никогда и никому не позволял увидеть мои крылья во время секса. Это делает уязвимым в такой форме… которая мне не нравится.
— Какая жалость, — сказала я, слишком непринужденно разглядывая величественную гору, появившуюся на горизонте и возвышающуюся над остальными. И на самой ее вершине я заметила сияющий дворец из лунного камня.
— Отчего же? — осторожно спросил Рис.
Я пожала плечами, и едва сдерживая улыбку, проворковала:
— Готова поспорить, что ты можешь принять весьма интересные позы с этими крыльями.
Рис расхохотался и очертил кончиком носа раковинку моего уха. Я почувствовала, что он приоткрыл рот, чтобы прошептать что то, как вдруг…
Нечто тёмное, быстрое и вёрткое едва не задело нас, Рас выругался и спикировал вниз.
Нас атаковали вновь и вновь.
И я поняла, что это были не обычные стрелы, когда Рис, увернувшись, сумел схватить одну из них. Другие стрелы отскочили, не задев нас, от невидимого щита, которым он мгновенно нас окружил.
Рис осмотрел стрелу в своей руке и с шипением отбросил её. Стрелы из ясеня. Изготовленные, чтобы убивать бессмертных.
И сейчас я тоже была одной из них…
Быстрее ветра, быстрее смерти, Рис метнулся к земле. Летел, а не рассеивался, потому что хотел разглядеть, где прячутся наши враги, не хотел потерять их след. Ветер бил меня по лицу, оглушительно ревел в ушах и будто когтями рвал волосы.
Азриэль и Кассиан уже неслись к нам. Вокруг обоих мерцали полупрозрачные щиты, синий и красный… стрелы отскакивали от них. Отличная работа Сифонов.
Поток стрел, летящий в нас из елового леса, покрывающего гору, внезапно иссяк.
Рис с силой ударился о землю при приземлении, и снег широким веером разлетелся вокруг нас, смертельный гнев исказил его лицо, такого гнева я не видела с того последнего памятного дня при дворе Амаранты. Я почувствовала этот гнев рядом с собой, почувствовала, что им пропитан сам воздух прогалины, на которой мы сейчас стояли.
Азриэль и Кассиан приземлились рядом с нами через мгновение, цветные щиты сжались, возвращаясь в Сифоны. Все трое казались мощью самой природы, находясь здесь, среди древних сосен; Рисанд не взглянул на меня, отдавая приказ Кассиану:
— Отнеси её во дворец и оставайся там, пока я не вернусь. Аз, ты со мной.
Кассиан сделал шаг ко мне, но я увернулась.
— Нет.
— Что? — прорычал Рис, слова почти застревали в его горле.
— Возьми меня с собой, — ответила я. Ни за что не отправлюсь в этот дворец из лунного камня метаться из угла в угол и заламывать руки в тревожном ожидании.
Кассиан и Азриэль мудро не проронили ни слова. И Рисанд, благослови его Мать, лишь сложил крылья и скрестил на груди руки — в ожидании моих аргументов.