И я знала, что всего лишь одно произнесенное мной слово, и он улетит навстречу морозной ночи. Что если я захлопну дверь, он уйдет и не будет давить на меня.
Его ноздри раздулись, улавливая краску позади меня, но он не разрывал взгляда. Ожидая.
Мейт.
Мой — мейт.
Этот прекрасный, сильный, самоотверженный мужчина… Который пожертвовал и уничтожил себя ради своей семьи, своих людей и считал, что это все равно недостаточно, чтобы он не был достойным кого-либо… Азриэль полагал, что он не заслуживает такую как Мор. И я подумала, а что, если Рис… что, если Рис каким-то образом чувствовал нечто подобное по отношению ко мне. Я отошла в сторону, держа перед ним распахнутую дверь.
Я готова была поклясться, что почувствовала через нашу связь волну облегчения, от которой подкашивались колени.
Но Рис окинул взглядом открывшуюся перед ним картину — яркие краски, которые сейчас наполняли этот дом жизнью, и сказал:
— Ты нарисовала нас.
— Надеюсь, ты не возражаешь.
Он изучил порог в коридоре спальни.
— Азриэль, Мор, Амрен и Кассиан, — сказал он, указывая на нарисованные мной глаза. — Ты ведь знаешь, что однажды один из них нарисует усы под глазами того, кто разозлит его.
Я сжала губы, стараясь скрыть улыбку.
— О, Мор уже пообещала сделать это.
— А как же мои глаза?
Я тяжело сглотнула. Все хорошо. Больше никакого хождения вокруг да около.
Мое сердце билось так неистово, и я знала, что он слышал это.
— Мне было страшно рисовать их.
Рис повернулся, посмотрев мне в прямо глаза.
— Почему?
Больше никаких игр, никаких подшучиваний.
— Сперва потому, что я была зла на тебя за то, что ты мне ничего не рассказал. Затем потому, что волновалась, что полюблю их так сильно, но узнаю, что ты… не чувствуешь того же. Однако потом я боялась, что если нарисую их, то начну мечтать о том, чтобы ты оказался здесь рядом со мной так сильно, что просто буду смотреть на них весь день. И это казалось довольно жалким времяпровождением.
Его губы дрогнули.
— И правда.
Я бросила взгляд на закрытую дверь.
— Ты летел сюда.
Он кивнул.
— Мор не сказала мне куда ты ушла, но таких безопасных мест как это, не много. Поскольку я не хотел, чтобы дружки Хайберна следовали за мной, я вынужден был выбрать этот старомодный способ. Это заняло… некоторое время.
Тебе лучше?
— Полностью исцелен. Быстро, учитывая кровавую погибель. Благодаря тебе.
Я уклонилась от его взгляда, направляясь в сторону кухни.
— Должно быть ты голоден. Я что-нибудь подогрею.
Рис выпрямился.
— Ты… приготовишь мне еду?
— Подогрею, — сказала я. — Я не умею готовить.
Похоже, что в этом не было особой разницы. Чем бы это ни было, но сам факт того, что я предложу ему еду… Я плеснула немного холодного супа в кастрюлю и зажгла конфорку.
— Мне незнакомы обычаи, — сказала я, стоя спиной к нему. — Поэтому мне нужно, чтобы ты их разъяснил.
Он остановился посреди коттеджа, наблюдая за каждым моим движением. Он сказал сиплым голосом:
— Когда… женщина предлагает своему мейту еду — это важный этап. Это восходит еще к тому времени, когда мы были животными. Но это до сих пор имеет значение. Первый раз важен. Некоторые связанные между собой пары делают из этого целое событие — устраивают празднество лишь для того, чтобы женщина могла официально предложить своему мейту еду… Это в основном происходит среди знати. Но это означает, что женщина… принимает связь.
Я безотрывно смотрела на суп.
— Расскажи мне свою историю — расскажи мне все.
Он понял мое предложение: рассказать мне во время готовки, а в конце я решу, предлагать ему еду или нет.
Когда он сел за стол, стул скрипнул по деревянному полу. Всего долю секунды стояла лишь тишина, перерываемая звоном моей ложки о кастрюлю.
Но затем Рис сказал:
— Я был взят в плен во время Войны. Армией Амаранты.
Я прекратила перемешивать, мой желудок сжался.
— Кассиан и Азриэль находились в разных легионах, поэтому они не имели ни малейшего понятия, что я и мои войска были взяты в плен. И что полководцы Амаранты удерживали нас в камерах неделями, пытая и безжалостно убивая моих воинов. Они вонзили ясеневые стрелы в мои крылья и с той ночи использовали все те же цепи, чтобы подавить меня. Эти цепи были одним из величайших достояний Хайберна — камень, добытый из недр их земли, способный свести на нет силы Высших Фэ. Даже мои. Поэтому они приковали меня цепями к двум деревьям, били меня, когда им это было угодно, пытались заставить меня рассказать, где были сконцентрированы войска Ночного Двора, воспользовавшись моими войнами — их смертями и болью — чтобы сломать меня.