Вибрация от соприкосновения костей и стали резко отозвалась в моей руке.
Серебристая кровь согрела мои пальцы. Аттор закричал.
Я выдернула кинжал, и серебристая кровь струйкой брызнула мне в лицо.
— Это за Клэр.
Я снова вонзила лезвие, проворачивая его.
Здания начали обретать форму. Сидра все еще была красной, но солдат в небе уже не было. Как и на улицах.
Аттор кричал и шипел, проклинал и умолял пока я выдёргивала клинок.
Я уже различала очертания людей внизу. Земля расширилась, готовая нас встретить. Аттор сопротивлялся столь яростно, что всем, что я могла сделать, было держать его в своей раскалённой хватке. Сожжённая кожа отрывалась и улетала вверх.
— А это, — сказала я, наклоняясь поближе к нему, чтобы прошептать на ухо, прямо в его прогнившую душу. Я вонзила свой кинжал в третий раз, наслаждаясь хрустом костей и плоти. — Это за меня.
Я уже могла сосчитать камни на мостовой. Видела Смерть, раскрывающую объятия, чтобы принять нас.
Я прижалась ртом к его уху близко, как любовница, в тот момент, когда стало можно разглядеть наше отражение в луже крови.
— Увидимся в аду, — прошептала я и оставила клинок в его теле.
Лужи шли рябью от ветра всего в нескольких дюймах от нас.
И я рассеялась, оставляя Аттора позади.
* * *
Я слышала удар и хлюпанье, даже когда рассеялась из реальности, двигаясь со скоростью, которую успело набрать моё тело. Я возникла в нескольких футах неподалёку — моё тело просто не поспевало за разумом.
Мои ступни и ноги подвели меня, и я врезалась в большое здание розового цвета позади меня. Настолько жёстко, что штукатурка потрескалась и осыпалась мне на спину и плечи.
Я задыхалась и дрожала. А на улице впереди лежало нечто сломанное и растёкшееся по камням. Крылья Аттора превратились в скрюченные куски. Чуть дальше лежали ошмётки брони, раздробленные кости и сгоревшая плоть. Это всё, что от него осталось.
Волна тьмы, сила Рисанда, наконец-то достигла моей стороны реки.
Никто не вскрикнул, когда наполненный звёздами каскад ночи закрыл собой свет.
Мне показалось, что я услышала смутные кряхтящие и царапающие звуки, словно эта тьма выискивала солдат, укрывшихся внутри Радуги, но затем…
Волна ушла, и появился солнечные свет.
Звук шагов передо мной и шелест могучих крыльев.
Рука на моём лице, приподнявшая мой подбородок, пока я упорно глядела на разбрызганные останки Аттора. Фиолетовые глаза посмотрели на меня.
Рис. Рис был здесь.
А я… Я…
Он наклонился ко мне, его лоб был покрыт потом, а дыхание постоянно сбивалось. Он нежно поцеловал меня в губы.
Чтобы напомнить нам обоим. Кто мы, кем мы были. Моё ледяное сердце оттаяло, огонь внутри меня утих от извивающихся прикосновений тьмы, а вода струйкой покинула мои вены и вернулась в Сидру.
Рис отстранился и погладил меня по щеке большим пальцем. Люди плакали. Причитали.
Но больше не было криков ужаса. Не было кровопролития и разрушений.
Мой мейт пробормотал:
— Фейра Разрушительница Проклятия, Защитница Радуги.
Я обвила руками его талию и всхлипнула.
И, даже несмотря на то, что его город скорбно кричал, Высший Лорд Ночного Двора держал меня в объятиях до тех пор, пока я не стала готова встретиться лицом к лицу с новым миром, насквозь пропитанным кровью.
Глава 60
— Веларис в безопасности, — сказал Рис, когда в городе стояла уже глубокая ночь. — Магические щиты, которые разрушил Котел, были восстановлены.
Мы не останавливались на отдых до сих пор. В течение нескольких часов мы работали вместе с остальной частью города, исцеляя горожан, латая здания и выискивая ответы всеми доступными способами. И лишь когда на часах пробило три часа ночи, мы собрались все вместе снова.
Я не знала, как Рису удавалось держаться на ногах, когда он стоял, облокотившись, на облицовку камина посреди комнаты. Я была почти без сил, сидя на диване возле Мор. Мы обе были покрыты грязью и кровью. Как и все остальные.
Кассиан, развалившись, сидел в кресле, приспособленном для иллирийских крыльев. Его лицо было разбито и залечивалось достаточно медленно, так, что я понимала: большая часть его сил ушла на то, чтобы защищать город в одиночку в первые долгие минуты. В его карих глазах по-прежнему пылали угли ярости.
Амрен выглядела немногим лучше. Серое одеяние этой миниатюрной женщины в большинстве мест свисало лоскутами ткани, а ее кожа была бледной, как снег. Задремав на кушетке, стоящий напротив дивана, где сидела я, она прислонилась к Азриэлю, который продолжал бросать на нее встревоженные взгляды. Его собственные раны при этом тоже несколько кровоточили, а сифоны на исцарапанных руках были тусклыми, приглушенными. Совершенно опустошенными.