Ему не все равно. Тамлин беспокоится. И, наверное, слишком сильно.
— Он дает мне возможность самой во всем разобраться, — резко ответила я, не узнав собственный голос.
— Позволь мне помочь тебе, — сказал Рис. — Мы через многоe прошли Под Горой.
Я вздрогнула.
— Она победит, — Рис вздохнул. — Эта сука победит, если ты позволишь себе сломаться.
Мне стало интересно, а не говорил ли он себе это все эти месяцы, интересно, не задыхался ли он, как и я по ночам, в плену собственной памяти.
Но, подняв книгу, и перед тем, как снова возвести свой щит, я направила всего лишь два слова через нашу связь.
«Разговор окончен.»
— Действительно окончен, — прорычал он. Чувство силы ласкало мои пальцы, и я захлопнула книгу. Я впилась ногтями в кожу и бумагу книги, пытаясь сдержать гнев.
Ублюдок. Высокомерный, самонадеянный ублюдок.
Я медленно подняла глаза и встретилась с ним взглядом. И почувствовала… не вспыльчивость, а ледяную, искрящуюся ярость.
Я почти ощущала лед на кончиках своих пальцев, целующий мои ладони. И готова была поклясться, что видела иней, покрывший книгу, прежде чем я швырнула ее ему в голову.
Он успел защититься, и книга, отскочив, заскользила по мраморному полу позади нас.
— Хорошо, — сказал он, его дыхание было слегка рваным. — Что еще ты умеешь, Фейра?
Пламя растопило лед, и я сжала пальцы в кулаки.
И от вида моей ярости, от которой мне хотелось бушевать и сжигать все вокруг, Высший Лорд Ночного Двора вздохнул с облегчением. От той единственной эмоции, появившейся среди пустого равнодушия и тишины.
Но мысль о возвращении в то поместье со стражей, патрулями и бесконечными секретами… Я откинулась на спинку кресла, в очередной раз замыкаясь в себе.
— Если тебе понадобится кто-то, с кем ты захочешь поиграть, — сказал Рис, подвигая тарелку ко мне с помощью ветра, усыпанного звездами. Будь то в течение нашей замечательной недели вместе или же в другое время — дай мне знать.
Опустошенная недавней вспышкой своих эмоций, я не смогла придумать ответ.
И я осознала, что я бесконечно лечу, падаю вниз. С тех самых пор, как воткнула кинжал в сердце того молодого Фэ.
Я не взглянула на Риса, когда принялась за еду.
* * *
На следующее утро Тамлин ожидал меня в тени гигантского, узловатого дуба в саду.
Его убийственное выражение лица, предназначенное исключительно Рису, скривило его лицо. Но, когда Рис отошел от меня, в его выражении не было ни намека на веселье, только хладнокровный, хищный взгляд.
Тамлин прорычал мне:
— Иди внутрь.
Я посмотрела на двух Высших Лордов. И, видя бешенство на лице Тамлина… Я знала, что больше не будет одиночных поездок и прогулок.
Рис лишь сказал мне:
— Борись.
И потом исчез.
— Я в порядке, — сказала я Тамлину. Его плечи опустились, и он сгорбился, склонив голову.
— Я найду способ покончить с этим, — поклялся он.
Мне хотелось верить ему. Я знала, для этого он сделает все что угодно.
Он снова заставил меня повторить каждую деталь, увиденную в доме Риса. Однако наши разговоры были короткими. Я рассказала ему все, что произошло, и с каждым произнесенным словом, мой голос становился тише.
Защитить, защитить, защитить — эти слова читались в его глазах, ощущались в каждом его движении по отношению к моему телу ночью. Однажды, меня отняли у него, самым необратимым способом, но он никогда больше этого не позволит.
На следующее утро стражники вернулись в полном составе.
Глава 12
По возвращению домой мне не было дозволено покидать поместье.
Некая неизвестная мне угроза вторглась в наши земли, и Тамлин и Люсьен были отозваны для того, чтобы разобраться с ней. Я все же попросила своего друга рассказать мне о ней…. На лице Люсьена появилось выражение, которое всегда появлялось, когда он хотел чем-то поделиться, но его верность Тамлину брала над ним верх, и он молчал. Поэтому я больше не спрашивала.
Во время их отсутствия вернулась Ианта — составить мне компанию или защитить меня, я не знала.
Ей единственной было разрешено находиться внутри поместья. Практически неизменно присутствующая стайка лордов и леди Весеннего двора была распущена вместе с их личным слугами. Я была благодарна за это, за то, что больше не буду натыкаться на них во время прогулки по поместью или садам, и ворошить в памяти их имена, личные истории, что больше не придется терпеть их взгляды на мою татуировку, но… Я знала, что Тамлину нравилось, что они были рядом. Знала, что некоторые из них были его старыми друзьями, знала, что ему нравилось поместье полное звуков, смеха и болтовни. Однако я наблюдала, как они разговаривали другом с другом, словно они были соперниками. Красивые речи, замаскированные под колкие оскорбления.