Пока Борис пребывал в бездеятельном покое на Альте, Святополк, как свидетельствует летопись, «исполнився беззакония и Каинов смысл приняв», готовился к физическому устранению брата как возможного претендента на киевский престол. Зная, что в Киеве у него нет верных людей, Святополк едет в Вышгород, призывает к себе Путьшу и других бояр на совет, где и объявляет свой план расправы над Борисом. Те заявляют, что готовы головы свои сложить за Святополка и охотно соглашаются исполнить его приказ.
Убийцы двинулись в путь ночью, чтобы их никто не видел. На рассвете они прибыли в район расположения лагеря Бориса. Тот уже не спал, пел заутреню. Кто-то из его приближенных все же увидел заговорщиков и доложил об этом князю, но он продолжал молиться о спасении. Закончив молитву, Бори прилег на ложе. В этот момент на него и набросились вышгородские убийцы. Копьями они пробили тело Бориса и его слуги Георгия. При этом были убиты многие отроки Бориса, охранявшие его. Обернув тело князя в шатер, убийцы положили его на телегу и повезли к Святополку. По прибытии оказалось, что Борис еще жив. И тогда Святополк приказал варягу прикончить его. Вынув меч, тот пронзил Борису сердце. Затем тело князя привезли в Вышгород и предали земле у церкви св. Василия.
«Честно» выполнив свой долг, убийцы, как свидетельствует летописец, пришли к Святополку за похвалой, а главное — за вознаграждением. Он знает их имена и называет этих главных законопреступников. Это Путьша, Талець, Еловит, Ляшько. «Отец же ихъ сатана», — подытоживает свой рассказ летописец.
Следующей жертвой Святополка стал муромский князь Глеб. Получив из Киева известие о болезни отца, присланное послами Святополка, он, ничего не подозревая, немедленно отправился в путь. С малой дружиной, конным маршем он прибыл к Смоленску, намереваясь продолжить путь к Киеву в ладьях по Днепру.
В это время о кровавом преступлении Святополка и заговоре против Глеба становится известно в Новгороде. Весть эту принес Ярославу гонец из Киева от сестры Предславы. Ярослав пытается предотвратить убийство Глеба. Он посылает к нему посла, сообщает о смерти отца и убийстве Бориса и просит не ехать в Киев. Узнав печальные новости, Глеб заявил: «Лучше бы ми умрети с братомъ, нежели жити на свѣтѣ семь. Аще бо быхъ, брате мой, видѣль лице твое ангельское умерло бых с тобою»[47]. Из последующих слов Глеба явствует, что он не мыслит своей жизни без единокровного и любимого брата и готов был идти в Киев на заклание. Пока же стоял лагерем на Смядине, пересылался грамотами с Ярославом и молился за умершего отца и убиенного брата.
Рис. 15. Поход Глеба Владимировича с дружиной к Киеву
Сколько продолжалось стояние Глеба на Смядине, мы не знаем. Но, видимо, достаточно долго, если Святополк узнал об этом и успел прислать сюда своих наемных убийц. Глеб был на корабле, когда туда ворвались вооруженные люди. Некий человек по имени Горясер велел тут же зарезать Глеба. Исполнил этот преступный приказ княжеский повар Торчин. Летописец отмечает, что Глеб не оказал никакого сопротивления и был принесен в жертву Богу, как непорочный ягненок. Случилось это 5 сентября 1015 г.
Так на пути к единовластию Святополк убрал еще одного вероятного претендента. Впоследствии тело Глеба было перевезено в Вышгород и погребено рядом с могилой Бориса «у церкви святаго Василия».
Коварные убийства братьев Бориса и Глеба имели широкий резонанс не только на Руси, но и далеко за ее пределами. Русская православная церковь объявила братьев мучениками и страстотерпцами, защитниками Русской земли. Святополк получил в народе прозвище «Окаянный».
Как свидетельствует обширная статья «Повести временных лет» под 1015 г., Святополк на этом не остановился. В том же году судьбу Бориса и Глеба разделил и Святослав, князь древлянский. Пытаясь уйти от расправы, он бежал в Венгрию, но был настигнут в Карпатах сторонниками Святополка и убит ими.
Кто мог быть заинтересован тогда в смерти всех этих князей? Безусловно, только Святополк. Неожиданно овладев великокняжеским престолом и понимая, что из многочисленных наследников Владимира у него меньше всего шансов удержать его в своих руках, он стремился убрать со своей дороги всех возможных конкурентов, не бывших с ним в единокровном родстве. Святополк считал себя сыном Ярополка, что, судя по всему, так и было. Летописец в статье 980 г. по этому поводу заметил следующее: «Володимеръ же залеже жену братьню грекиню, и бѣ непраздна, от нея родился Святополкъ»[48]. В Киеве и на Руси говорили, что Святополк родился от двух отцов.