В XII в., в том числе и во времена Ярослава Осмомысла, преобладала установка Церкви на внедрение в жизнь венчального единобрачия. В этом случае Церковь защищала интересы жены при нарушении мужем супружеской верности. Предусматривалось и наказание за неверность. «Аще кто свою жену пустив (расторгнет с ней брак. — П. Г.), а иную жену поимет, пост два лета, а поклона 700 на день». Если же муж женится на другой, а со старой не разведется, Церковь должна защищать первую жену, а молодую надлежало взять «в дом церковный» — видимо, постричь в монахини.
В реальной жизни, особенно в княжеском быту, эти не слишком строгие церковные нормы вряд ли соблюдались. Свидетельством этому опыт Ярослава Осмомысла. Не разорвав венчального брака, он преспокойно жил в новом. Аналогичным образом позднее поступил и его сын Владимир, уведший у галицкого священника его жену и живший с ней в невенчальном браке.
Примечательно, что в обоих случаях невенчальные браки оказались более счастливыми, чем венчальные. Характерно, что далеко не безупречная частная жизнь Ярослава не вызывала слов осуждения у летописцев. Более того, изобилие в посмертном панегирике эпитетов типа «богобоин», «честен», «любящий чернеческий чин» и другие создает впечатление чуть ли не святости князя.
В. Татищев полагал, что Ярослав давно пытался избавиться от Ольги, но до поры до времени не решался на это. Он побаивался ее братьев — Глеба, который сидел на киевском престоле, и Андрея Боголюбского, одного из наиболее сильных удельных властителей. В 1173 г. для коварных замыслов галицкого князя отправить жену в монастырь сложилась благоприятная ситуация. Из Киева пришло известие о безвременной кончине Глеба Юрьевича. Андрей Боголюбский в это время был занят войной с Волжской Булгарией, к тому же испытывая трудности во взаимоотношениях со своими боярами.
Замыслам Ярослава, однако, не суждено было сбыться. О его намерениях стало известно Ольге, и она бежала из Галича. Бежала при заинтересованном содействии боярского окружения Ярослава и вместе со многими влиятельными галицкими вельможами. По имени летописцы называют лишь одного из них — Константина Серославича, по-видимому, главного оппозиционера Ярослава.
Может сложиться впечатление, что бояре решили вступиться за поруганную честь Ольги Юрьевны из соображений христианской морали, не имея собственного интереса. В реальной жизни все обстояло значительно сложнее. Дело в том, что через любовницу Настасью на первые роли в политической жизни Галича и всей земли все увереннее выходил ее род. Судя по фамилии, бояре Чарговичи не принадлежали к потомственным боярским родам, но входили в служивое дружинное окружение галицкого князя. Скорее всего, они имели тюркское (печенежское или половецкое) происхождение. Смириться с потерей своего влияния на Ярослава старое родовое боярство не могло, а поэтому решило использовать внутрисемейный конфликт с максимальной для себя выгодой.
Летопись сообщает, что Ольга с Владимиром и боярами находилась в Польше восемь месяцев, но в течение всего этого времени беглецы не прерывали связей с родиной. Важное место в расчетах бояр возвести на галицкий стол Владимира занимал Волынский князь Святослав Мстиславич. Из Польши к нему поспешили гонцы от Владимира Ярославича с весьма заманчивым предложением: Святослав передаст Владимиру город Червень, который послужит удобным плацдармом для восхождения на галицкий престол, а Ярославич, если удастся занять Галич, вернет Волынскому князю город Бужск, а вдобавок к нему — еще три галицких города: «Володимѣръ же посла ко Святославу кь Мьстиславовичю, прося у него Черьвна, ат ми будеть ту сѣдячи добро слати в Галичь, аже ти сяду в Галичи, то Бужьскъ твой возъворочю, и три городы придамъ к тому»[218].
Предложение это было с воодушевлением воспринято Святославом Мстиславичем. Причиной этому были, вероятно, генерационная солидарность молодых князей, а также желание Волынского князя избавиться от сильного соседа, не раз нарушавшего территориальную целостность Волыни.
Галицкие беглецы были уже в пути к Червену, когда их встретили гонцы от галицких же бояр и передали известие о том, что произошло за время их отсутствия в столице земли. А произошло там, по существу, восстание. Ярослав и его ближайшие слуги были схвачены и заключены под стражу. Чаргова чадь была перебита. Над любовницей Ярослава Настасьей устроили беспрецедентную расправу — ее сожгли на огромном костре на городской площади. Сына Настасьи Олега, согласно замечанию летописи, «в заточенье послаша». Трудно сказать, чем бы все это закончилось для Ярослава, не прояви он покорности, а может быть, просто гибкости. В действительности князь отделался лишь легким испугом. Поклявшись на кресте примириться с Ольгой, Ярослав снял тем самым остроту конфликта. Летопись не сообщает, какой была клятва галицкого князя мятежным боярам, но, думается, они получили от него все, что хотели. Слишком уж в трудном положении он находился, чтобы проявлять характер.