Последующие события показали, что нерешительность Данила была оправданной. На созванное им вече для выработки плана действий явились только 18 «верных отроков» во главе с тысяцким Демьяном. До всеобщей поддержки князя галичанами было действительно далеко. На вече Данило заявил, что, если собравшиеся верны ему, он готов выступить на своих врагов. Все в один голос воскликнули, что верны ему и Богу и готовы сражаться. При этом сотник Микула еще раз напомнил князю о коварстве бояр и о необходимости их нейтрализации. Его фраза: «не погнетши пчелъ, меду не ѣдать»[235] — свидетельствовала о понимании приближенными князя того, кто является действительным хозяином положения в Галиче и всей земле.
Слова сотника Микулы Данило Романович мог воспринять скорее как пожелание на будущее. В данной обстановке ему было не до сведения счетов. К тому же вчерашние заговорщики вызвались помогать князю, и он, хоть и был зол на них, вынужден был делать вид, что поверил им.
Вскоре на стороне врагов Данила выступил венгерский король Андрей с сыновьями Андреем и Белой. Как свидетельствует летопись, венгров привел на Русь галицкий боярин Судислав, который, хотя и проживал тогда «в Угрѣхъ», по-видимому, поддерживал постоянные контакты с галицкой боярской оппозицией. Когда венгерский король после взятия Ярославля подошел к Галичу, на его сторону переметнулись те бояре, которые еще недавно клялись в верности Данилу Романовичу. Советом «неверных галичан» в Галиче был вновь посажен сын венгерского короля Андрей.
Так очередное отступничество галицких бояр от князя Данила Романовича обернулось предательством как интересов земли, так и общерусских национальных интересов. Вновь галицкий престол превратился в разменную монету алчных бояр и их зарубежных покровителей. Счастьем для Галичины и в целом для Руси было то, что судьба все же оказалась милостива к Данилу. Неоднократно он мог сложить свою голову от рук крамольных и льстивых бояр, но всякий раз судьба посылала ему чудесное спасение. Как будто нарочно берегла его для будущей миссии защитника Руси от монголо-татарских завоевателей.
Рюрик Ростиславич — князь и монах
Удивительно, но эта драматическая история взаимоотношений двух близких родственников — Рюрика Ростиславича, великого киевского князя, и Романа Мстиславича, Волынского и Галицкого князя — почти не нашла отражения в киевском летописании. Подробно, хотя и не без определенной предвзятости, она изложена лишь в Суздальской летописи, которая вводит в нее еще одно действующее лицо — Всеволода Юрьевича — старейшину русских князей. Кроме кровного родства, названных князей объединяли и семейные узы: Роман Мстиславич был женат на дочери Рюрика Ростиславича, а дочь Всеволода была замужем за сыном Рюрика — Ростиславом.
Казалось, были все условия если не для семейно-дружеских, то хотя бы для добрососедских отношений. Тем не менее в реальной жизни все сложилось по-другому. Князья вели себя так, будто никакие родственные узы их вовсе и не связывали. В продолжение последних пяти лет XII в. и первых пяти XIII в. они изощренно плели друг против друга интриги, а иногда и скрещивали мечи. Летописец списывает возникновение княжеской вражды на происки дьявола, который не хотел мира в роде христианском. Истинные причины вражды были иные: власть, владения, имения.
Сидя во Владимире-на-Клязьме, Всеволод зорко следил за жизнью Южной Руси. Обозначившийся союз Рюрика Ростиславича и энергичного Волынского князя Романа Мстиславича показался ему нежелательным, опасным для его номинального, по сути, старшинства среди русских князей. Всеволод настойчиво ищет повод расстроить этот союз и в конце концов находит его. Коварство замысла суздальского князя было столь велико, что последствия его реализации сказывались в течение всего обозначенного периода.
Зная, что Рюрик Ростиславич дал Роману крупный надел во главе с Торческом, Треполем, Корсунем, Богуславом и Каневом, Всеволод требует наделить аналогичным образом и его. Рюрик, разумеется, не возражает, но хитрый Всеволод настаивает на той волости, которую киевский князь только что отдал Роману. Причем не просто отдал, но закрепил этот акт крестным целованием и обещанием «не отдати никому же». Рюрик, не желая нарушать крестное целование, просит Всеволода согласиться на любую другую волость. Но тому нужна именно эта, ибо цель его требования — не столько новые приобретения, сколько разжигание вражды среди князей. Рюрик не уступал, и тогда Всеволод пригрозил походом на Киев.