Петр I, чтобы скорее все устроить согласно своим взглядам, придерживался того правила, что первые должности во всех департаментах должны предоставляться сановникам и другим русским людям, а второстепенные посты – иностранцам; таким образом, князь Меншиков был командующим армией и президентом Военной коллегии, а часть генералов и членов коллегии были иностранцами; граф Апраксин был адмиралом, а вице-адмиралами были иностранцы; и так было во всех коллегиях и управлениях.
Государь постоянно присутствовал в Сенате, часто даже по два раза в день, до самой ночи. Не было ни одной коллегии, которую он не посещал бы с изумительным постоянством. Ни один государь не был более трудолюбив, не осознавал лучше интересов и блага своего народа. Будучи человеком высокого ума и духа, он разрешал быстро и точно дела, затруднявшие сенаторов и коллегии, выражая при этом в немногих словах свои чувства и свою волю на листке бумаги.
С помощью такого образа правления Петр царствовал до конца своих дней. Он заставил трепетать своих врагов, был почитаем союзниками, любим и уважаем своими подданными; им восхищались все нации Европы и Азии.
За три месяца до смерти он совершил еще поездку в Старую Руссу на озеро Ильмень, чтобы распорядиться об устройстве там бассейна с тамошними соляными источниками и о сохранении дубовых лесов, предназначенных для строительства флота до тех пор, пока они понадобятся Адмиралтейству. По дороге в Старую Руссу и на обратном пути он заехал на Ладожский какал, управление которым было вверено им мне; это сооружение пользовалось особой его любовью, так как, по его выражению, «этот канал должен был питать города Петербург и Кронштадт, доставлять материалы для их строительства», по нему Петр хотел направить поток всех товаров и промышленных изделий, составляющих предметы торговли России с остальной Европой и, наконец, материалы, необходимые для создания и содержания флота.
Никогда этот государь не выказывал большего удовлетворения, чем при виде моих успехов по устройству канала; по этому поводу он собственноручно написал мне очень милостивое и лестное письмо и вручил его мне собственными руками.
Еще до отъезда из Петербурга в Старую Руссу он уже чувствовал болезнь, от которой потом и умер, а по возвращении сказал императрице: «Работы моего Миниха меня вылечили; я рассчитываю взойти когда-нибудь с ним на судно здесь в Петербурге и сойти на берег в саду Головина в Москве».
На следующий день он отвез меня в Сенат и сказал сенаторам; «Я нашел человека, который скоро закончит Ладожский канал; у меня на службе не было еще иностранца, который мог бы проектировать и выполнять такие большие работы, как он. Делайте все, что он потребует!»
По выходе из Сената генерал-прокурор Ягужинский сказал мне: «Господин генерал, теперь мы в вашем распоряжении: император приказал отправить двадцать пять тысяч солдат для работ на этом канале», что доказывает, как близко к сердцу принимал государь все, что представляло интерес для государства и его подданных.
Но этот истинный Отец Отечества умер несколько недель спустя, 28 января 1725 года.
Лишь за несколько дней до своей кончины он согласился на брак герцога Голштинского со старшей дочерью, цесаревной Анной Петровной, чье обручение состоялось в присутствии его, императрицы и всего двора.
После смерти этого великого государя все сенаторы и сановники империи согласились возвести на престол юного великого князя Петра Алексеевича, внука императора; они собрались на другой день рано утром в императорском дворце прежде, чем туда прибыл князь Меншиков.
Все они ненавидели этого князя, особенно генерал-прокурор Ягужинский: перед дверями апартаментов, где собрались сенаторы, поставили стражу; князь Меншиков явился туда – его не пустили; не поднимая шума, он вернулся в свой дворец, где ныне кадетский корпус, пригласил к себе Ивана Ивановича Бутурлина, подполковника гвардейского Преображенского полка, и попросил привести ему как можно скорее роту гвардейцев; когда это было исполнено, князь Меншиков отправился с этой ротой прямо в императорский дворец, выломал дверь залы, где заседали сенаторы и генералы, и объявил Екатерину, которую покойный император короновал в Москве в мае предшествующего года, императрицей и законной государыней России.
Никто не ожидал такого смелого поступка от князя Меншикова, и никто не воспротивился объявлению Екатерины императрицей, которой в тот же день принесли присягу на верность гвардия, полевые полки и гарнизон, а также сенаторы, министры, высшее дворянство, а затем коллегии и прочие.