Когда осенью 1722 года царь Петр I находился в Астрахани, Прасковья с фаворитом решила воспользоваться отсутствием государя и вырвать наконец злополучное письмо из лап Деревнина. У вдовствующей царицы было большое влияние в Москве, и без особого труда ее люди смогли убедить московского обер-полицмейстера арестовать подьячего, обвиненного в хищении большой суммы денег. Но Деревнин долго не давался в руки полиции. Зато пострадали его родня и друзья. Вольно или невольно дело получило огласку и дошло до страшной Тайной канцелярии. Там допросили родственника беглого подьячего и выяснили, что суть дела в «литерном» письме Прасковьи Федоровны. Деревнин не стал скрываться от столь грозного учреждения, пришел гуда сам и принес письмо, которое тут же было положено в особый конверт и запечатано до приезда императора. Попытка Прасковьи воздействовать на Тайную канцелярию через послушного ей московского обер-полицмейстера ни к чему не привела. Разгневанная царица решила сама вмешаться в дело и вечером 2 октября в сопровождении свиты выехала из Измайлова в Москву. А там прямиком в Тайную канцелярию. Прасковьины слуги оттеснили часовых и внесли ее (сама она, страдая от водянки, уже почти не ходила) в камеру, где сидел Деревнин. Прасковья Федоровна начала самолично экзекуцию над бывшим подьячим, избив его тростью. У руководителей Тайной канцелярии, обер-прокурора Сената Скорнякова-Писарева и генерала Бугурлина, Прасковья потребовала выдать ей Деревнина. Опытные вельможи не могли ответить царской невестке прямым отказом и велели своим слугам объявить посланным к ним в дома царицыным людям, что они в отъезде. Между тем Прасковья Федоровна все более распалялась: Деревнина ей не выдавали и письма при нем не оказалось. Весь свой неукротимый гнев она решила излить на несчастного. Его жестоко били, жгли огнем, несмотря на просьбы служителей Тайной канцелярии не пытать подследственного. Причем все это происходило в присутствии царицы, а потом еще появилась и ее дочь, герцогиня Мекленбургская. Последняя уговорила Прасковью на время прекратить избиение. Но гнев царицы не прошел, и ее слуги-палачи вновь принялись за дело, но уже в отсутствие непривычной к таким сценам Екатерины Ивановны. Деревнина запытали бы до смерти, если бы не появление в Тайной канцелярии генерал-прокурора Сената П. И. Ягужинского, который прекратил своеволие Прасковьи и наотрез отказался выдать ей подьячего, за которым числилось «государево дело». Случай с Деревниным открывает нам совершенно новые черты характера нашей героини. Когда она чувствовала свою безнаказанность, ей не чужды жестокость, грубое своеволие, пренебрежение к закону.
Пока ожидали приезда Петра I, измученный Деревнин получил возможность подлечиться. Немощная Прасковья Федоровна в основном досаждала домашним своим ворчанием. Екатерина Ивановна порхала как мотылек с одной пирушки на другую. Мать ни в коей мере ей не препятствовала и даже посылала на забавы жаловавшуюся на больную ногу Прасковью Ивановну. Нужно было соблюдать принятый при дворе «политес». В декабре 1722 года появился в Москве и Петр с женой Екатериной. На церемонию встречи государя и государыни Прасковья из-за недуга явиться не смогла.
Семью представляла веселая герцогиня Мекленбургская. В феврале 1723 года дошел черед и до дела Деревнина. Слуги Прасковьи, участвовавшие в избиении подьячего, были «биты батоги нещадно», но с тем и отпущены на свободу. Фаворита Юшкова Петр I приказал сослать на житье в Нижний Новгород. Деревнина между тем еще долго держали в заточении: дело о злосчастном письме двигалось медленно. Мало находилось охотников всерьез за него взяться. Да и среди облеченных властью лиц много было родственников и свойственников вдовствующей царицы. Письмо же не сохранилось, да и никакой «политики» оно, скорее всего, не содержало. Прасковья всю жизнь ее сторонилась, и маловероятно, что в почтенном возрасте она вдруг изменила своим правилам. Петр I об этом знал, а то бы розыск по делу был бы намного серьезнее. По-видимому, зашифрованные слова касались интимных отношений Прасковьи и ее фаворита.
В 1723 году государь приказал Прасковье Федоровне ехать с семьей в Петербург. Тяжела была эта дорога для нашей хворой героини и для ее разболевшейся дочки Прасковьи. Только в мае семейство появилось в Северной столице. По-настоящему радовалась жизни лишь веселая Екатерина Ивановна, не пропускавшая ни одной придворной забавы. Ее обхаживал сам государь-дядюшка, подшучивавший над изрядной полнотой племянницы и всерьез советовавший ей умерить привычку к чревоугодию. Как ни скверно чувствовала себя Прасковья Федоровна, все же она не могла увильнуть от месячного летнего морского путешествия всего двора из Петербурга в Ригу. Не раз ей было плохо на корабле, но все же это путешествие Прасковья перенесла. Но осень — самую скверную пору в Петербурге, с дождями, сильными ветрами и наводнениями, — она не пережила. С конца сентября жизнь в Прасковье постепенно угасала. Петр I, а еще чаше царица Екатерина навещали невестку. Развязка наступила 13 октября 1723 года. Похоронами нашей героини распоряжался сам император. Организованы они были пышно и торжественно. Петр I приказал оплатить долги родственницы. Ее дочерям, Екатерине и Прасковье, было предусмотрено денежное содержание. Анна Ивановна находилась в Курляндии и не смогла проводить мать в последний путь.
Прасковья Федоровна, будучи воспитанной в старомосковских традициях, смогла найти вполне достойное себя место при дворе царя-преобразователя. Это позволило ей по-своему адаптироваться к новой жизни и, сохранив семью, дать возможность пусть и не вполне благополучно, но все же как-то устроиться своим дочерям.
Несчастная царица Евдокия
Царица Евдокия Федоровна, первая жена Петра Великого, испила горькую чашу отвергнутой жены и еще совсем молодая была по приказу царя-мужа пострижена в монахини. В истории династии Романовых подобного факта мы не найдем. Что же привело царицу Евдокию к жизненной драме?
В 1688 году царь Петр I достиг шестнадцатилетнего возраста и, следовательно, совершеннолетия. Царица-мать Наталья Кирилловна срочно стала подыскивать невесту для сына. Медлить было нельзя, поскольку жена сводного брата-соправителя Петра, Ивана V, царица Прасковья Федоровна забеременела. В случае рождения мальчика еще более усилилась бы партия Милославских, которую возглавляла правительница — царевна Софья Алексеевна, опекунша молодых царей. Царица Наталья выбрала красивую, статную девушку Евдокию Лопухину. Свадьбу царя Петра I и Евдокии, состоявшуюся 27 января 1689 года, сыграли скромно. Последнее обстоятельство, видимо, объясняется спешностью, вызванной политическими соображениями.
Род Лопухиных, из которого происходила молодая царица, имеет очень древнее происхождение. По преданию, он восходит к легендарному «касожскому» (адыгскому) князю Редеде, которого в 1022 году победил в боевом единоборстве князь Мстислав, сын Владимира Святого. Лопухины были давно и хорошо известны царице Наталье Кирилловне. Дед Евдокии, Абрам Никитич Лопухин, служил в свое время дворецким у матери Петра I. Отец молодой царицы, Илларион Абрамович Лопухин, был стрелецким полковником, верхотурским воеводой, а в 1682 году возведен в чин окольничего. Став царским тестем, по указу нареченный Федором (подобное, как мы знаем, случилось и с отцом царицы Прасковьи Федоровны), он получил чин боярина. Позже боярами стали также его братья, соответственно дяди царицы Евдокии: Петр Большой, Петр Меньшой, Василий и Сергей Абрамовичи. Молодое поколение Лопухиных было записано в стольники.
После свадьбы царь Петр побыл с молодой женой до начала весны, а затем уехал в Переславль-Залесский, где строились корабли для плавания по Плещееву озеру. Обычно любознательный и увлекающийся, Петр Алексеевич не любил проводить много времени в общении с супругой. Да он и не любил ее по-настоящему. Царь Петр, подчинившись матери, женился на восемнадцатилетней красавице (Евдокия Лопухина родилась 30 июня 1670 года), но это был не его выбор. Царица Евдокия была воспитана, как и положено, в старомосковском духе. Петр же чем дальше, тем больше проявлял враждебность ко многим обычаям и традициям предков. Он рано усвоил западнические привычки и уже в молодости стал перестраивать российское общество на европейский лад. В этом жена Евдокия была ему не помощница, и муж довольно скоро начал отдаляться от жены.