Оставив позади костры постовых, я немного расслабилась. Я не думала, что уже встречу кого-нибудь. Вожди обеих армий, которые не отходили от Бхишмы весь день, сейчас отдыхали, набираясь сил перед очередным кровопролитным днем, ибо даже смертельное ранение не могло остановить войну. Из почтения к положению Бхишмы стороны решили продолжать боевые действия в некотором отдалении. Но никто не мог замаскировать зловоние гниющих тел и заглушить надрывные крики раненых. Причиняли ли они страдания Бхишме, в то время как он лежал, окутанный паутиной собственной боли. Жалел ли он о содеянных разрушениях? Или он видел в них следствие выполнения своего долга? Меньшее зло на пути к абсолютному добру?
Я заблуждалась, полагая, что рядом с Бхишмой никого не будет. Подле него на коленях стоял человек, склонившись до земли. Я слышала, как дед сказал слабым голосом:
— Кто это, чьи слезы обжигают меня сильнее, чем раны?
Я, нырнув за куст, услышала, как мужчина отвечал сдавленным голосом:
— Это Карна. Я пришел, чтобы просить прощение за все то, чем я вызвал твой гнев, дедушка.
Я сдерживала дыхание, сожалея о своем неблагоразумии. Если Карна обнаружит меня, он придет в бешенство, что я застала его в момент, когда он был так уязвим. Он был способен на всё, чтобы отомстить. После всего того, что случилось, я сомневалась, что он сохранил какие-то теплые чувства по отношению ко мне. Напротив, с его инстинктами охотника он должен был чувствовать, что лучший способ добраться до моего мужа, это унизить меня. И он бы воспользовался этим. Какую беду накликала я на Пандавов своей импульсивностью!
Мне стоило незаметно вернуться обратно, но я была, как птица, пойманная в силки. Только силки эти были свиты из любопытства и непокорности.
Бхишма протянул руку к Карне. Его дыхание напоминало звук разрываемой ткани, а пальцы дрожали. Он сказал:
— Я никогда не был зол на тебя. Я наказывал тебя ради твоего же блага. А также за то, что ты поощрял дурные стремления Дурьодханы. Ну как я могу злиться на собственного внука?
Когда Карна называл Бхишму дедушкой, я ничего тогда не заподозрила, ведь все называли его так. Но этот ответ звучал больше, чем простая вежливость. Меня бросило в жар, когда я поняла, что означала фраза Бхишмы.
Карна вздрогнул:
— Так ты знал, что Пандавы — мои братья? Это Кунти сказала тебе тогда же, когда и мне?
Я была в шоке. Карна? Брат моих мужей? Мой разум отказывался постичь услышанное, ведь это могло полностью изменить мое отношение к нему. Невозможно, прошептала я себе. Но потом я вспомнила о своем сне о Карне и Кунти.
Внезапно все, что до этого было загадкой, стало складываться в цельную картину.
Бхишма сказал:
— Я знал это задолго до этого. Вьяса сказал мне после того, как я пообещал хранить молчание. Сколько раз впоследствии я жалел, что принес эту поспешную клятву! Но ты знаешь меня. Дав обещание, я не могу нарушить его. Считай это моей силой или моей слабостью.
Карна безрадостно улыбнулся.
— Я знаю, у меня та же проблема.
И помрачнев, он добавил:
— Кунти сказала, что она родила меня, когда была еще очень юной. Из чистого любопытства она решила испробовать дар, которым ее наградил Дурваса, и призвала бога солнца. Он даровал ей сына, но когда я родился, она испугалась людской молвы. — Карна нервно провел пальцами по волосам. — Я понимаю, что она тогда испытывала, и не виню ее… нет, виню. Как могла она отказаться от собственного ребенка, от своего первенца? Но еще хуже то, что, когда наши пути вновь пересеклись в Хастинапуре, она не избавила меня от страданий незаконнорожденного сына.
В его голосе звучало столько боли и страсти, что я не могла узнать в нем человека, который бесконечно гордился своим самообладанием. В этот момент я простила все зло, которое он мне причинил.
— Она должна была посвятить меня в свою тайну, я бы хранил ее в своем сердце, как сейчас. Знай я правду, все сложилось бы по-другому. Я не совершил бы ужасных ошибок, которые сделали мою жизнь невыносимой. О, почему моя мать не верила в меня?
Огромным усилием Бхишма заставил себя положить дрожащую руку на голову Карны:
— Я тоже желал, чтобы она нашла в себе мужество и рассказала тебе все. Это помогло бы избежать целой войны. Помнишь день, когда Юдхиштхира попросил для себя всего пять деревень, говоря, что ему этого будет достаточно? Зная секрет своего рождения, ты бы, без сомнения, посоветовал Дурьодхану согласиться. Он бы прислушался к твоему совету, поскольку любит и высоко ценит тебя. Сколько людей уже погибло, но, боюсь, что их страдания — ничто по сравнению с тем, что ожидает всех вас.