Мой хмурый брат пожал плечами.
— Это вызов, как ты сама сказала, а мужчины не могут не принять вызов. Он не представляет никакой опасности для нас. Он не победит.
Хотя Дхри и сказал «нас», меня это не слишком успокоило. Если Салья одержит победу в состязании, думала я с ужасом, мне придется идти с ним, молча и покорно, как будто я кошелек с золотом, который победитель уносит с собой в конце боя.
Художник раскрыл другие портреты.
Он показал мне Ярасандху — царя Магадхи с горящими, словно угли, глазами. (Я слышала, как наставник Дхри говорил, что он держит всех побежденных королей закованными в лабиринте под своим замком.) Потом Шишупала — его друга, с кривым подбородком и насмешливым ртом. Он правил Чеди и давно был в ссоре с Кришной. Я увидела Джаядратху — мрачно ухмыляющегося владыку Синхуса с чувственным ртом.
Я смотрела портрет за портретом, пока лица царей не стали сливаться в одно. Многие из них были приличными людьми. Но я ненавидела их всех за желание обладать мною и не хотела достаться никому из них.
Этот длинный полдень прошел в скуке и ужасе ожидания. Я хотела увидеть только одно лицо. Мне было интересно, могла ли я отчетливо представить его. Возможно, нет. Неужели для воображения характерно все время преувеличивать или умалять правду?
Когда художник раскрыл последний портрет, я вскочила от удивления, так как это был точно портрет Арджуны.
Но тут он сказал:
— Это могущественный Дурьодхана, наследник престола Хастинапура, с наследниками двора.
Это был принц Кауравов, двоюродный брат Арджуны, пользующийся дурной славой. Учитель прошептал Дхри, что Дурьодхана ненавидит братьев Пандавов.
Дурьодхана был красив, крепок, но его неестественная улыбка совсем не тронула меня. Весь в драгоценных камнях, он сидел на троне, украшенном золотыми лотосами. Слева от него сидел юноша — его слабая, как будто чем-то обиженная, но точная копия.
— Это его младший брат Духшасана, — пояснил художник.
По необъяснимой для меня причине портрет братьев вызвал у меня чувство неловкости.
— Уберите портрет, — приказала я.
Но как только мои глаза остановились на фигуре справа от Дурьодханы, я сказала:
— Нет, подождите!
Мужчина, изображенный рядом с Дурьодханой, выглядел старше принца. Он сидел прямо, со строгим и настороженным выражением лица, словно знал об опасностях этого мира. Несмотря на то что мужчина был нарисован в окружении придворных, он казался таким одиноким. Его единственными украшениями были золотые сережки и доспехи, украшенные узорами, каких я никогда не видела. Я не могла отвести взгляда от его глаз, излучавших какую-то давнюю печаль. Мое нетерпение испарилось в одну секунду, и я забыла об Арджуне. Все, о чем я теперь мечтала — увидеть глаза этого мужчины, когда он улыбается. И мне хотелось, чтобы я стала причиной его улыбки.
— А, это Карна, — сказал художник почтительно, — правитель Анги и лучший друг Дурьодханы. Говорят, он один из лучших…
— Хватит!
Одно-единственное слово, которое заставило нас вздрогнуть. На пороге стоял Кришна. Я никогда не видела его таким разъяренным.
— Зачем вы показываете принцессе портреты этих мужчин? Он не принц.
Обеспокоенный художник закрыл портрет дрожащими руками, прося прощения у Кришны.
Я была смущена. Почему Кришна так разозлился? Что такого было в человеке, из-за которого Кришна повел себя так, как никогда раньше?
— Зачем ты сказал это художнику? Разве он не правитель царства Анга?
— Это царство ему подарил Дурьодхана, — сказал Кришна с твердостью. — Это оскорбление для братьев Пандавов, так как он лишь сын возничего колесницы.
Впервые ответ Кришны меня не убедил. Человек, который с таким достоинством сидел в окружении принцев, и привел в замешательство Кришну, не может быть просто сыном возничего колесницы. Я повернулась к Дхри, чтобы найти ответ на свой вопрос, но он опустил глаза. Ага, значит, есть какая-то тайна, о которой Кришна не рассказывал мне! Я обязательно расспрошу брата об этом позже.
Кришна поспешно спросил:
— Нет ли у вас других портретов?
— У меня есть портрет вашего величества, — ответил художник, запинаясь, — и портрет вашего прославленного брата, Баларама. Тысяча извинений! Я сейчас же их принесу!
Мое лицо пылало. Неужели Кришна намеревался бороться за мою руку? Я никогда не думала, что такое возможно. Все эти годы он был для меня как воздух, которым я дышала — неотъемлемый и незаметный. Но сегодня я чувствовала, что это был другой, новый Кришна, с глазами, полными злости, и голосом, твердым, как стрела. Я не сомневалась, что он пройдет испытание сваямвара, если захочет.